Читать книгу - "Прямая и явная угроза - Том Клэнси"

В первый раз Риттер по-настоящему задумался, чем занимается Кортес. Скорее всего, он просто покинул Кубу и стал наёмником. Картель взял его на службу из-за большого опыта и прекрасной подготовки, думая, что они нанимают всего лишь ещё одного профессионала — очень хорошего, несомненно, но всё-таки нанимают. Подобно тому, как они покупают местных полицейских — черт побери, и американских тоже — и политических деятелей. Но полицейский не является профессиональным разведчиком, прошедшим подготовку в Московском центре. Он давал советы главарям картеля и потому решил, что они предали его — или, по крайней мере, действовали исключительно глупо, потому что убийство Эмиля Джейкобса было эмоциональным актом, а не разумным поступком.

— Ну почему я не увидел этого раньше! — проворчал себе под нос Риттер. И тут же нашёл ответ: потому что, не видя этого, получил повод сделать что-то, что ему всегда хотелось. Он не решался задуматься, потому что знал — стоит задуматься, и он поймёт, что не следует предпринимать такие действия.

Кортес ведь не террорист, не так ли? Он — офицер разведки. Ему пришлось работать с «мачетерос», потому что он получил приказ. До этого вся его карьера заключалась в одном шпионаже, а они пришли к выводу, что, раз он работал с этими чокнутыми пуэрториканцами... Может быть, он и бросил Кубу по этой причине.

Теперь ситуация прояснялась. Картель нанял Кортеса за его опыт и профессиональную подготовку. Сделав это, однако, они приняли к себе на службу ручного волка. А ведь волки — опасные животные, даже если они кажутся ручными...

В данный момент он мог сделать только одно. Риттер вызвал помощника и распорядился, чтобы тот выбрал лучший кадр с изображением Кортеса, пропустил его через специальный компьютер, максимально возможно улучшающий изображение, и переслал в ФБР. Сделать это стоило, если только удастся выделить фигуру на заднем плане, но такую задачу предстояло уже решить компьютеру.

* * *

Адмирал Каттер оставался в своём кабинете в Белом доме, пока президент находился среди холмов западного Мэриленда. Ему предстояло летать в Кэмп-Дэвид каждое утро для обычного инструктажа, который будет проводиться несколько позже обычного, пока президент отдыхает, но основную часть недели Каттер проведёт в Белом доме. У него были свои обязанности, одна из которых заключалась в том, чтобы играть роль «высокопоставленного представителя администрации». ВПА — так он называл себя — являлось его именем, когда Каттер проводил обычные брифинги «не для печати», общаясь с представителями средств массовой информации.

Сведения, которые, пресса узнавала во время подобных брифингов, представляли собой важную часть политической линии, проводимой президентом, изощрённую игру, в которой принимали участие правительство и пресса — «официальная утечка информации». Каттер запускал «пробные шары», то есть делал то, что сотрудники, занимающиеся исследованием спроса на товары широкого потребления, называли «изучением рынка». Когда у президента возникает новая идея, в разумности которой он не особенно уверен, Каттер — или соответствующий член кабинета министров, каждый из которых тоже именовался ВПА, — поделится с журналистами основным смыслом идеи, и в крупных газетах появятся статьи, что позволит конгрессу и широкой общественности проявить свою реакцию на подобную идею, прежде чем она получит официальное одобрение президента. Таким образом, выборные чиновники и другие исполнители танцевали и двигались на вашингтонской сцене без всякого риска потерять лицо — восточный обычай, отлично проявляющий себя в пределах кольцевого шоссе вокруг столицы Америки.

Боб Хольцман, старший корреспондент одной из вашингтонских газет, аккредитованный при Белом доме, опустился в кресло напротив Каттера, ожидая глубоких откровений. Обе стороны отлично понимали установленные правила. Каттер может говорить все, что ему угодно, не опасаясь, что его имя, должность или положение станут известны читателям. Хольцман имеет право писать статью, как он считает нужным, в разумных пределах, не компрометируя источник полученных сведений и не сообщая, от кого получена информация, всем, кроме своего редактора. Ни один из собеседников не испытывал к другому тёплых чувств.

Отвращение Каттера к журналистам было единственным качеством, все ещё объединяющим его с остальными офицерами, хотя ему казалось, что он умело скрывал это чувство. Он считал журналистов, особенно того, что сидел перед ним в данный момент, ленивыми и глупыми людьми, не способными думать и не умеющими писать. По мнению Хольцмана, Каттер оказался не тем человеком, что нужен на этом посту. Журналисту не нравилось, что военный офицер является советником президента по столь важным вопросам; более того, он считал Каттера недалёким своекорыстным льстецом, страдающим манией величия, не говоря уже о том, что адмирал просто высокомерный сукин сын, видящий в журналистах не слишком полезную разновидность ручного стервятника. Поскольку каждый из них придерживался такой точки зрения, отношения между ними были хорошими.

— Вы собираетесь следить за съездом, который будет проводиться на будущей неделе? — спросил Хольцман.

— Я стараюсь не заниматься политикой, — ответил Каттер. — Хотите кофе?

Ага! — воскликнул про себя репортёр.

— Нет, спасибо. Как по-вашему, что за чертовщина происходит в стране листьев коки?

— Я знаю об этом не больше вашего. Впрочем, не совсем так. Мы следим за этими ублюдками уже длительное время. Думаю, что Эмиля убила одна из фракций картеля — в этом нет ничего удивительного, — но не получив официального одобрения всего руководства. Взрыв бомбы, происшедший вчера, может свидетельствовать о внутренней борьбе в картеле.

— В самом деле, кто-то внутри их организации рассердился всерьёз, — заметил Хольцман, делая заметки на странице, помеченной им «Каттер», которого он именовал ВОЛ — «высокопоставленное официальное лицо». — Ходят слухи, будто картель заплатил М-19 за непосредственную организацию покушения, и колумбийцы как следует занялись тем террористом, которого удалось схватить.

— Вполне возможно.

— Откуда им стало известно о приезде директора ФБР Джейкобса?

— Не знаю, — пожал плечами Каттер.

— Вот как? Известно, что его секретарша пыталась покончить с собой. Бюро отказывается говорить по этому поводу, но такое совпадение представляется мне не случайным.

— Кто у них руководит расследованием? Вы, наверно, не поверите мне, но я не знаю даже этого.

— Дэн Мюррей, помощник заместителя директора. Вообще-то, он не занимается следственной работой, но именно Мюррей докладывает Шоу о ходе расследования.

— Ничего не поделаешь, это не входит в сферу моих обязанностей. Меня интересует международная сторона этого дела, а расследование, ведущееся внутри страны, относится к другой организации, — напомнил Каттер, воздвигая каменную стену, которую Хольцман не мог преодолеть.

— Итак, картель разъярён операцией «Тарпон», и некоторые его главари предприняли радикальные шаги, чтобы ликвидировать Джейкобса, не получив одобрения всего комитета. Другие члены Медельинского картеля, по вашим словам, пришли к заключению, что это было опрометчивым поступком, и решили устранить тех, кто дал согласие на убийство, я так вас понял?