Читать книгу - "Книга легиона - Наль Подольский"

Но его занимало другое:

— Значит, ты уже на тропе войны, — констатировал он задумчиво и, тяжело опершись на ее руку, шагнул на ступеньку следующего пролета.

Дома он попытался присесть у стола на кухне, но Марго решительно объявила:

— Немедленно спать. Ты же на ногах не стоишь. И видишь, нет худа без добра: теперь ты, как все люди, будешь спать в постели.

Когда она принесла ему чашку с водой и поставила на стул около изголовья, он попытался что-то произнести уже заплетающимся языком.

— Все вопросы — на завтра, — строго оборвала его Марго.

— Да я… я т-только хочу сказ-зать… н-не беспокойся… у м-меня теперь… иммунитет.

Он и сейчас сохранил способность угадывать ее даже не додуманные до конца мысли.

— Золотые слова, — с несколько искусственной бодростью согласилась Марго. — Так что спи спокойно. И к тому же, — добавила она, накрывая его на всякий случай еще одним одеялом, — ты так вымотался, что тебя и сам дьявол не разбудит.

Тем не менее, убедившись, что он заснул, перед тем как выключить свет, она собрала и вынесла из комнаты все колющие и режущие предметы, ворча под нос:

— Профессия… ничего не поделаешь.

Ей и самой следовало основательно выспаться. Уже в полудреме, проваливаясь головой в слишком мягкую пуховую подушку, Марго про себя повторила:

— Теперь можно… теперь его сам черт не разбудит.

Но достаточно скоро ей пришлось убедиться, что возможности чертей занижать никогда не следует.

Проснулась она от ощущения, что в доме творится что-то неладное. Уже начинался рассвет, и в комнате было серо. Она прислушалась — из гостиной доносились невнятные звуки, не то сопение, не то тихий хрип и какое-то шуршание.

Марго пружиной выскочила из постели и, напяливая на бегу свой куцый халатик, влетела к Платону. Он лежал на спине, неловко и странно выгнув туловище, и слегка вздрагивал. Глаза были открыты, но виднелись только белки, казавшиеся огромными, в уголке плотно сжатого рта пузырилась слюна. Марго имела об эпилепсии весьма смутные представления, почерпнутые, в основном, из кинофильмов и любовных романов. Она знала, что больного не следует перемещать, что в рот нужно вставить серебряную ложку, дабы он не откусил себе язык и не задохнулся, а когда конвульсии кончатся — тепло укрыть, ибо он будет мерзнуть. К вопросу о ложке Марго подошла творчески: опасаясь, что о металл он может сломать зубы, она воспользовалась деревянной ложкой из декоративного кухонного набора.

Покончив с несложной медицинской процедурой, она расположилась в кресле рядом с постелью, не зная, чего еще можно ждать от этой загадочной, неведомо откуда нагрянувшей болезни. Насколько ей было известно, Платон никогда ранее эпилепсией не страдал, да и другие родственники тоже. Ergo, внезапный припадок следовало увязывать со вчерашними событиями. И тут ей пришла в голову неприятная аналогия. Как ей удалось в свое время выяснить в Институте генетики, покойный брат Лолы, Легион Паулс, был эпилептиком. Скорее всего, случайное совпадение. Но ведь все это треклятое дело, в котором она постепенно и незаметно увязла по уши, было основано на мерзких совпадениях и туманных фантазиях. Здесь было некого и нечего схватить за руку, и вообще, ничего конкретного, кроме жутких конечных результатов.

Через полчаса приступ закончился. Мускулы Платона расслабились, он дышал ровно и медленно, но был бледен и, по-видимому, очень слаб. Глаза были закрыты, но лицо не казалось спящим — а скорее, мечтающим, грезящим. Марго поразилась: еще никогда она не видела такого безмятежного покоя в его лице. Оно не выглядело застывшим, иногда на него набегали чуть заметные волны движения, но они не нарушали его легкости и покоя. Несколько раз она замечала, что его губы слегка шевелятся, и, склонившись к нему, попыталась понять еле слышный шепот. Ей удалось разобрать лишь несколько отдельных, не связанных между собой слов, но она сразу насторожилась, ибо одно из них было «Легион», причем оно прозвучало почему-то как «Легио». Кроме того, были слова «обретешь», «тебе обещаю» и «превзошедших и знающих». Неужели покойный брат Лолы действительно имел отношение ко всему этому безобразию? На Марго тяжело навалилось предчувствие кошмара, и ей удалось отогнать его, только закурив сигарету.

Спустя час не вполне понятное состояние Платона сменилось обычным сном: он повернулся на бок, поелозил ногами, устраиваясь поудобнее, и неожиданно по-детски засопел. Марго тут же охватили апатия и усталость, она вернулась в свою постель, и даже вертящееся в мыслях странное слово «Легио» не смогло помешать ей заснуть.

Следующий день сделался для Марго днем открытий и удивлений. Платон предстал перед ней совсем новым человеком, и она не знала, радоваться ей или печалиться.

Он поднялся значительно раньше Марго и, хотя она обычно спала достаточно чутко, сумел, не разбудив ее, не только улизнуть из дома, но и через час с лишком вернуться в него. Проснувшись и направившись в ванную, Марго увидела в гостиной почти незнакомого человека — подстриженного, выбритого, отглаженного, с корректным, но замкнутым выражением лица.

Во время завтрака он поддерживал разговор с Марго, сохраняя при этом определенную отрешенность и не прерывая, по-видимому, внутреннего потока мыслей; одновременно, как удалось ей подметить, он успевал отслеживать даже мельчайшие события в окружающем мире: от скрипа тормозов на улице до чьих-то шагов на лестнице, приглушенных обитой войлоком дверью. Он производил впечатление человека, находящегося в состоянии полной мобилизации, внимательного, готового к любым неожиданностям. Марго поняла, что прежнего Платона — невозмутимого мудрого философа, к тому же слегка не от мира сего — она больше никогда не увидит. И наверное, его новое состояние являло наилучший из вариантов, ибо он не мог не измениться, а наиболее вероятной альтернативой был человек, раздавленный горем и доживающий свой век исключительно по инерции.

— У тебя был припадок эпилепсии, — нейтральным тоном, будто о пустяке, сообщила она, — на рассвете.

— Как ни странно, помню начало. Помню, что успел осознать это… — Платон на секунду задумался. — Будет повторяться, раз началось: я проинструктирую тебя после… впрочем, ты и так хорошо справилась, — он кивнул на лежащую в мойке деревянную ложку со следами его собственных зубов.

Марго решила повременить с обсуждением его странных речей после припадка, ей хотелось сперва не то чтобы прощупать, но хотя бы освоиться с новым, непривычным ей Платоном. Кроме того, перед ней маячила прозаическая, но неотложная проблема: им предстояла очередная смена жилья — возвращения хозяйки квартиры можно было ждать со дня на день.

— К тебе переедем прямо сейчас, — сказал он деловито, словно напрямую отвечая мыслям Марго. — Мне нужно сделать междугородный звонок, а для чего ей наши телефонные счета?

— Да, это так. Но все-таки…

— Я не боюсь больше этого, — перебил он ее, и Марго поразилась холодной жесткости его интонации. — Теперь ОНО будет бояться меня.