Читать книгу - "Бангкок - темная зона - Джон Бердетт"

— Дорогуша, — выдавил он и подставил моему помощнику щеку для поцелуя.

— Совсем заторчал, — упрекнул его Лек.

— Грандиозная работа, требуется расслабиться и помедитировать.

— Это мой начальник, детектив Джитпличип. — Лек слегка надулся.

— Безмерно рад познакомиться, — ответил Пи-Оон и пригласил нас в дом.

Ну прямо Гоген, решил я. Пи-Оон украсил стены и потолок своего деревянного жилища картинами из ночной жизни трансвеститов и при этом воспользовался теми же красками: тропическо-красной, болезненно розовато-лиловой и золотистой. В центре триптиха находилась напоминающая хозяина дома фигура звезды кабаре с микрофоном в руке. Я догадался, что все запечатленные на картине люди — транссексуалы. Но больше всего меня поразило трепетное выражение худого лица крутого солиста, которое словно молило о любви и нежности. Пи-Оон показал на пол, свободный от какой-либо мебели, не считая нескольких подушек. Мы сели, поджав под себя ноги, и прислонились спиной к стене.

— Пришли по поводу того видео с реальным убийством. — В голосе Лека все еще чувствовалось раздражение.

От этих слов черты лица Пи-Оона исказила страшная боль. Глаза от ужаса полезли из орбит.

— О, мой Будда! Я понятия не имел, что это все по-настоящему. — Художник повернулся ко мне. — И только когда Пи-Лек сообщил, что вы заинтересовались этим делом, я подумал: «Ой-ой, Пи-Оон, не миновать тебе беды. Пи-Оон, — сказал я себе, — дорогуша, у тебя самый длинный в Крунг-Тепе язык». Зачем я надрался и всем растрепал? Обычно я не пью, поэтому-то спиртное ударило в голову, и меня понесло.

— Расскажи, что ты видел, — попросил я.

— Сначала была смертная тоска, потому что девушка оказалась настоящей, а кому охота смотреть на проститутку за ее занятием, словно это скотина на ферме. Но мой дружок — он бисексуал, поэтому я смотрел вместе с ним просто из вежливости. Кино его жутко завело. — Пи-Оон повернулся к Леку. — Ты представить себе не можешь, как мне потом от него досталось. — Хозяин снова заговорил со мной, а Леку едва удалось подавить ухмылку. — Какая-то глупая шлюха умело трахалась с красивым жеребцом в черной маске, а он в конце концов задушил ее веревкой. Но мне и в голову не пришло, что все по-настоящему. Думал, виртуально. Разве может быть иначе в нашем веке и в наши дни? Зачем так сильно тратиться и убивать шлюху, если можно сделать все понарошку, а затем снова ее использовать?

— Кто твой дружок? — спросил Лек. Он сердито косился то на Пи-Оона, то на меня.

Хозяин бросил на меня беспомощный взгляд.

— Наш Лек слишком прямолинеен — не выбирает выражений и говорит то, что думает. — Он нахмурился. — Понимаете, я не могу сказать. Это против правил.

— Ты растрепал о нем всему Крунг-Тепу, — возразил мой помощник. — Все, кроме имени. Шишка в рекламе, практически заправляет здесь всей отраслью. Лет сорока пяти, весь увешен золотом, подтянут. Предпочитает женщинам транссексуалов, но терпеть не может «голубых». Всегда пользуется презервативом. Все правильно?

Пи-Оон казался по-настоящему расстроенным. Уронил голову, прижал ладони к щекам.

— Ужас! Неужели я все это наговорил? — Пи-Оон еще немного воздыхал и вдруг гордо произнес: — Он в самом деле невероятно богат. — Пи-Оон хихикнул, и Лек невольно улыбнулся. — Очень хорошо обеспечен. После первой ночи я сказал ему, что ничего с него не возьму и вообще буду брать понемногу. Он, конечно, обрадовался. Смешно? Нам было здорово вместе, мы даже подумывали пожениться — например, в Канаде, где это разрешено. В постели он тигр, но в остальное время нежен, как агнец. Я уверен, он не знал, что это было настоящее убийство.

— Разумеется, знал, — бросил Лек.

Обкуренный, Пи-Оон посерел.

— Ты думаешь? Нет-нет, не может быть. Эту запись ему кто-то дал посмотреть. Какой-нибудь приятель обычной ориентации. Обычный секс в наши дни бывает просто жутким: что только женщины не вытворяют со своим телом — не мне вам рассказывать, вы же полицейские.

— Назови его имя, или мы станем пороть тебя кнутом до полусмерти, — твердо посмотрел на него Лек.

— Обещаешь?

Оба транссексуала разразились хохотом, а я почесал подбородок, чувствуя себя лишним. Пи-Оон успокоился и предложил:

— Уважьте мой дом: покурите со мной травку экспортного качества. Ее подарил мне мой друг. Знаете, как говорят о деньгах: они притягивают к себе все самое лучшее.

— Я не курю, — отмахнулся мой помощник. — А вот он курит.

— Правда, дорогуша? — Пи-Оон поднял на меня глаза. — Не волнуйтесь, я не скажу полицейским.

Новые смешки.

Я, разумеется, отказался, но пока хозяин доставал из коробки в углу все, что ему требовалось, чтобы покурить травку, Лек шепнул, что от марихуаны у него язык развязывается сильнее, чем от выпивки. Но если не составить ему компанию, он легко замыкается.

В следующую минуту на свет явился самодельный испаритель, и я подивился его конструкции: внутрь большой стеклянной колбы был вставлен паяльник, а из нее тянулась прозрачная трубка.

— Я очень забочусь о здоровье, — объяснил Пи-Оон. — Мой отец очень много курил, и мне пришлось наблюдать, как он, бедняга, умирал. Тогда я себе пообещал: Пи-Оон, ты больше не возьмешь сигарету в рот. Но, говорят, с испарителем это совершенно безопасно. Я нашел инструкцию, как его сделать, в Интернете.

Он подключил паяльник к розетке, и через несколько секунд в колбе из сетчатого контейнера с марихуаной пошел дымок. Хозяин сделал пару затяжек, предложил трубку Леку, но тот отказался и передал мне. Я никогда не курил через испаритель и начал затягиваться, словно это обычная сигарета. Дым проник до самого пищевода и ниже. В нем почти не было вкуса и аромата, и я решил, что он совсем не крепкий и отнюдь не экспортного качества, как утверждал Пи-Оон. Я сделал еще две затяжки, и это поразило хозяина.

— Ба, да вы настоящий куряка. Честно говоря, для меня было бы достаточно одной. — Сам он затягивался совсем неглубоко. Я же, из-за того, что травка на меня не действовала, почувствовал легкое разочарование. Высосал из колбы несколько новых порций дыма и привалился к стене. Я понял, что недооценил крепость продукта, когда нарисованный на стене человек принялся играть на саксофоне и я узнал музыкальную фразу из «Бегущего по лезвию».[10]

— Поль, — прозвучал мой голос. Я говорил по-английски. — На меня произвело глубокое впечатление твое решение отринуть материализм современной культуры в пользу более духовного образа жизни. — Лек хихикнул, а Гоген озадаченно посмотрел на меня. — Но объясни, как тебе удалось добиться, чтобы они двигались? — Саксофонист на стене и впрямь водил инструментом то вверх, то вниз, извлекая из него самую жалкую из всех, что мне приходилось слышать, вариацию на тему «Прощай, черный дрозд». Наконец я понял, что мелодию выводили сами цвета — сложное сочетание тропического зарева, неповторимых закатов, перезрелых плодов хлебного дерева, грузных темнокожих мужчин и женщин, которые только-только появлялись из земли, заключенного внутри планеты человеческого духа — все это посредством саксофона на стене превращалось в яркий, осязаемый акустический пейзаж.