Читать книгу - "Тайное место - Тана Френч"

– Сама ты больная, я его видела…

– Ребекка. Зачем он хотел тебе навредить? – снова встрял я.

– Потому что все привидения злобные. Вы же сами рассказывали, помните? – Но панические интонации в голосе все сильнее и сильнее. – Ну и потом, он же мне ничего не сделал, совсем.

– Сейчас нет. А в следующий раз?

– А кто сказал, что будет следующий раз?

– Я говорю. Крис хочет что-то тебе сказать, ему от тебя что-то нужно, и он пока этого не получил. Он вернется. Еще и еще, пока не добьется своего.

– Не вернется. Это все из-за вас, это вы его…

– Селена, – перебил я, – ты же знаешь, что он был там. Как ты думаешь, он еще вернется?

Во внезапно наступившей тишине я расслышал тихие голоса, внизу, у подножия холмика. Мужчина. И девочка.

Ближе, в кипарисах за спиной, как первый отдаленный раскат грома. Конвей шуршала ветками, пытаясь заглушить голоса.

– Селена, Крис вернется?

– Он все время здесь, – отозвалась Селена. – Я его чувствую, даже когда не вижу. Я его слышу, внутри, как телик с выключенным звуком. Постоянно.

Я ей верил. Каждому слову. И спросил внезапно охрипшим голосом:

– Чего он хочет?

– Сначала я была уверена, что он ищет меня. Боже, я так старалась, но никак не могла сделать так, чтобы он меня заметил, он меня не слышал, я умоляла: Крис, я здесь, вот оная, но он смотрел сквозь меня и проходил мимо, я пыталась удержать его, но он растворялся в воздухе…

Тоненький пронзительный писк Ребекки.

– Я думала, это потому что нам не позволено, вроде наказания, чтобы вечно искать друг друга, но никогда не… Но на самом деле он просто не меня ищет. Все это время…

– Заткнись, – обрывает ее Джулия.

– Все это время он вовсе не искал…

– Господи Иисусе, ты что, не можешь заткнуться?

Не то рыдание, не то всхлип Селены. Потом тишина. Рокот в кроне кипарисов взвился ввысь и канул – камень, упавший в ледяной пруд. Голоса на склоне канули вместе с ним.

Заполняя пустоту, Ребекка спросила:

– Лени. А чего он хочет?

Джулия:

– Не могли бы мы пожалуйста мать вашу черт побери поговорить об этом позже?

– Почему? Его я не боюсь. – Это она обо мне.

– Тогда, блин, проснитесь уже и поглядите по сторонам. Единственный, кого нам нужно бояться, – это вот он. Ничего больше. Эта хрень с привидениями…

– Лени. Чего он хочет? В смысле, Крис?

– Ой, мамочки, да его же ни хрена не существует, что я должна сделать, чтобы…

Детки ссорятся, типа того. И все. Не банда Джоанны, конечно, – дешевые банальные подколки, слова и мысли, ставшие избитыми еще до их рождения, ничего подобного, – но и не заколдованные принцессы, парящие среди кружевных золотых арпеджио, которых я готов был встретить еще сегодня утром. То, что почудилось мне раньше, триединая сила, она была последней вспышкой чего-то утраченного уже давно. Свет погасшей звезды.

– Лени. Лени. Он ищет меня?

– Как бы я хотела, чтобы меня, – ответила Селена.

Руна замерцала и съежилась. Один фрагмент отделился от темной массы и обрел собственную форму: Ребекка. Тоненькая и хрупкая, она стояла на коленях в траве. Подняла голову ко мне:

– Я не думала, что это окажется Крис.

– Привидение?

Она помотала головой и спокойно продолжила:

– Нет, когда я написала ему и предложила встретиться. Я не знала, кто придет. Готова была поклясться, что не Крис.

– О Бекс. – Джулию будто страшно ударили под дых. – О Бекс.

Тень в кипарисах за моей спиной шевельнулась. Конвей:

– Ты имеешь право хранить молчание, но все, что ты скажешь, будет запротоколировано и может быть использовано в качестве доказательства. Ты понимаешь?

Ребекка кивнула. Она, казалось, промерзла до мозга костей, так сильно, что даже дрожать не могла.

– То есть когда ты пришла сюда той ночью, – уточнил я, – ты рассчитывала встретить кого-то из тех тупых придурков.

– Да. Эндрю Мура, например.

– А когда увидела Криса, не передумала, нет?

– Вы не понимаете. Это вообще не о том. Я не размышляла, мол, права я или не права, следует мне так поступить или нет. Я знала.

Вот в чем дело. Вот почему она не боялась Конвей и Костелло, вот почему она не испугалась нас. Всю дорогу с той ночи до сегодняшнего вечера – и лишь сегодня вечером что-то изменилось – она была уверена, что ей ничто не угрожает, ибо точно знала, что права.

– И даже когда увидела, что это Крис? По-прежнему не усомнилась?

– Особенно тогда. Как раз тогда я все поняла. Вплоть до того момента мне чего-то недоставало. Все эти тупые мерзкие Джеймсы Гиллены и Маркусы Уайли, это не могли быть они. Они же никчемные, абсолютные ничтожества, пустое место. А на алтарь нельзя приносить ничтожное. Жертва должна быть драгоценной.

Даже в темноте я увидел, как опустились веки Джулии. И печальную, печальную улыбку Селены.

– Как Крис, – сказал я.

– Да. Он не был ничтожеством. И мне все равно, что вы говорите, – в темноту, Джулии и Селене. – Не был. Он был особенным. И когда я его увидела, вот тогда-то окончательно поняла: я все делаю правильно.

Вновь голоса от подножия. Приближаются.

Я заговорил быстрее и заметно громче:

– И в тебе ничего не дрогнуло? Одно дело – мерзкие типы, которые заслужили такой конец. Но юноша, который тебе нравился, славный парень? Тебе его не было жалко?

– Да, если бы у меня был выбор, я бы выбрала кого-нибудь другого. Но это было бы неправильно.

Будь она постарше или похитрее, я бы заподозрил подвох, чтобы на суде защита могла упирать на невменяемость. Находись мы сейчас в кабинете, я бы и сам сказал, что тут чистое безумие, болезнь, и никакого притворства. Но на этой поляне, в призрачном сиянии и плавном скольжении ее мира, в пространстве, полном ароматов и звезд… На миг я почти понял, что она имеет в виду, почти ухватил понимание самыми кончиками пальцев, но оно лишь скользнуло и растаяло, прежде чем я успел его осознать.

– Поэтому я оставила ему цветы.

– Цветы, – тупо повторил я. Спокойно и равнодушно, словно воздух не заискрил вдруг вокруг меня.

– Вон те. – Рука взметнулась, тонкая, как росчерк пера, указала на гиацинты. – Я сорвала. Четыре; по одному от каждой из нас. И положила ему на грудь. Не для того чтобы попросить прощения, нет. Просто попрощаться. Сказать, что мы понимали, что он не никчемный.