Читать книгу - "Тайные раны - Вэл Макдермид"

— Чем могу вам помочь?

— Думаю, мне надо поговорить с кем-то из детективов. Мне нужно сообщить о подозрительной смерти. Нет-нет, я сказала «смерть», но на самом деле он еще жив. Но он очень скоро умрет.

Элинор поморщилась. Неужели она не могла сформулировать иначе?

— Извините. Что-то произошло? Нападение?

— Нет, ничего такого. То есть в каком-то смысле, мне кажется, да, но не в том, о котором вы подумали. Послушайте, я не хочу терять время и объяснять много раз одно и то же. Вы не могли бы просто связать меня с кем-то из отдела уголовного розыска? С кем-то, кто занимается убийствами?

По вторникам Юсеф Азиз взял себе за правило навещать своего главного торгового посредника. Трудно было найти веские причины, чтобы это делать, но ради родителей и братьев он заставлял себя. В конце концов, он их должник. Их семейный текстильный бизнес выжил в тисках яростной конкуренции благодаря тому, что отец понимал важность личных связей для дела. Это было первое, чему он научил двух старших сыновей, приведя их в «Ткани номер один». «Всегда заботьтесь о клиентах и поставщиках, — наставлял он их. — Если вы с ними подружитесь, им будет труднее предать вас в трудные времена. Ибо первое правило бизнеса гласит: трудные времена рано или поздно наступают».

И он был прав. Он выстоял во время краха текстильного бизнеса на севере Англии, когда дешевый импорт из Азии чуть не стер с лица земли британских производителей тканей. Но он держался, стиснув зубы, всегда на шаг опережая конкурентов, повышая качество товара, когда больше не мог себе позволить снижать цену, и выкраивая новые сегменты рынка в среде более богатых покупателей. А теперь все повторяется. Одежда продается за смешные деньги: сегодня наряды, только что вышедшие из моды, можно за гроши купить в сетевом магазине. Купи дешево, надень один раз, выброси. Эта новая философия захватила целое поколение, независимо от социального класса.

Девушки, чьи матери скорее отравились бы, чем вошли в магазин, торгующий уцененной одеждой, теперь покупают в «Маталане» и «Ти-Кей Максе»[6]бок о бок с несовершеннолетними мамашами, живущими на пособие. Так или иначе, Юсеф и Санджар придерживались проверенной временем формулы, чтобы держать фирму на плаву.

Он все это ненавидел. Давным-давно, затевая бизнес, отец имел дело главным образом с собратьями-азиатами. Но когда «Ткани номер один» достигли прочного положения на рынке и определенной известности, пришлось иметь дело со всеми на свете. С евреями, киприотами, китайцами, англичанами. И у всех одно общее: они ведут себя так, словно 11 сентября и 7 июля[7]дают им право относиться ко всем мусульманам презрительно и подозрительно. Искажение канонов ислама служит для них отличным оправданием их расизму и национализму. Они знают, что открытый национализм теперь невозможен, так что находят другие способы его проявлять. Вся эта болтовня насчет женщин в хиджабах. Все эти жалобы на то, что кто-то говорит по-арабски или на урду, а не только по-английски. Черт побери, они что, никогда не бывали в Уэльсе? Зайдите в любое кафе, и вам покажется, что там никто никогда не учил английского.

Но едва ли не больше всего Юсефа злило, как с ним обращаются те, кого он знал долгие годы. К примеру, когда он входил на фабрику или на склад, где покупал или продавал товары уже семь лет — с тех самых пор, как начал работать у отца. Теперь местные уже не называли его по имени, здороваясь, и не смеялись вместе с ним, болтая о футболе, крикете и прочем. Их взгляд скользил мимо него, или же они держались с фальшивым дружелюбием, словно снисходя к нему, наверное, лишь для того, чтобы потом заявить в каком-нибудь баре: «Да у меня у самого есть друзья-мусульмане…»

Однако сегодня он загнал свой гнев поглубже. Все это не будет продолжаться вечно. Будто в подтверждение его мыслей, зазвонил мобильный — как раз когда он подъезжал к стоянке позади фабрики Говарда Эдельштейна. Он узнал мелодию и улыбнулся, поднося телефон к уху.

— Как идут дела? — спросил голос в трубке.

— Все по плану. Рад тебя слышать. Не ожидал, что ты сегодня утром позвонишь.

— Отменили одну встречу. Дай, думаю, звякну тебе, узнаю, все ли на мази.

— Ты же знаешь, что можешь на меня положиться, — ответил Юсеф. — Когда я говорю «сделаю», считай — уже сделано. Не волнуйся, я от намеченного не откажусь.

— Об этом-то я не волнуюсь. Ты ведь сам прекрасно понимаешь, что мы совершаем благое дело.

— Понимаю. И в такие дни, как сегодня, я рад, что мы решили действовать именно так.

— У тебя неприятности?

— Просто ненавижу вылизывать кому-то задницу. Но скоро я это брошу.

Смешок на том конце линии:

— Еще бы. Через неделю в это же время мир станет совсем другим.

Не успел Юсеф ответить, как за водительской дверцей замаячила знакомая фигура самого Говарда Эдельштейна: тот небрежно махнул рукой и ткнул большим пальцем в сторону здания.

— Пора мне двигать, — сказал Юсеф в трубку. — До скорого.

— Надеюсь.

Юсеф разъединился и выскочил из машины с улыбкой на лице. Эдельштейн кивнул ему без всякой улыбки.

— Ну, давайте разбираться, — произнес он, первым проходя в дверь и даже не останавливаясь, чтобы посмотреть, следует ли за ним Юсеф.

«Через неделю в это же время, — думал Юсеф. — Через неделю в это же время, сукин ты сын».

Кэрол внимательно разглядывала Томаса Денби. Преждевременно поседевшие волосы, одинокая прядь свешивается над бровью. Зеленовато-голубые глаза, розовая кожа. Прекрасно скроенный черный костюм в мелкую полоску, пиджак расстегнут, и видна ярко-алая подкладка. Он мог бы позировать для портрета преуспевающего молодого врача-консультанта. И он совершенно не походил на человека, который развлекается тем, что мистифицирует старших офицеров полиции.

— Итак, если я вас правильно понимаю, вы сообщаете об убийстве, которого еще не произошло?

Она была не в том настроении, чтобы выслушивать всякие разглагольствования, к тому же ее вынудили прождать почти четверть часа — не лучшее начало для разговора.

Денби покачал головой:

— Убийство — это ваш термин, не мой. Я говорю лишь, что Робби Бишоп скоро умрет. Вероятно, в течение ближайших суток. Причина — наличие рицина в его организме. Противоядия не существует. Мы не можем ничего для него сделать, только ослабить боль, насколько это возможно.

— Вы уверены в своих выводах?

— Я знаю, это звучит странно. Как в фильмах про Джеймса Бонда. Но мы и в самом деле уверены. Мы провели анализ. Да, он умирает от отравления рицином.