Читать книгу - "Гротеск - Нацуо Кирино"

— Главное — не стать уродиной, а так без разницы.

— Я не это имела в виду, — помрачнев, покачала головой Юрико. — Внешность тут ни при чем. Просто мужики западают на молоденьких.

— Может, и так. А вот как ты превратилась в такую уродину?

Мое ядовитое замечание Юрико проигнорировала. Даже не изменилась в лице.

— Хмм. Жизнь такая. Мне вообще-то до лампочки, что обо мне говорят, как я выгляжу. Меня моя внешность вполне устраивает. Ну вот я такая! Дело к закату, ничего не поделаешь. Мужиков я раскусила и теперь понимаю, зачем живу на этом свете. Почему эти мужики любят молоденьких? Трахать приятнее? Ничего подобного. У молоденьких есть будущее, и мужикам, когда они их снимают, мнится, что они покупают время. Мы — другое дело. Обыкновенные мужики сразу впадают в меланхолию. Вот мой дед, которого я сегодня обработала. Сразу погрустнел. Они слабаки, точно тебе говорю. А мы их слабость вроде как напоказ выставляем. Мужики, которым нравятся такие чудовища, как мы с тобой, любят уродство. Вот они нас и угробят — доведут до края и в конце концов на тот свет отправят.

Я молча слушала рассуждения Юрико. От них становилось скучно и тоскливо. Не нужна мне ее блядская философия!

— А мне все равно. Будь что будет.

— Вот-вот. Думай, не думай — все равно никуда от этого не денешься. — Юрико вынула из сумочки пачку сигарет. — А ты кого подцепила, Юрико?

— Трех иностранцев. Китайцы. С каждого по тридцатке. Итого — девяносто, — соврала я.

Юрико выпустила струйку дыма, смешанную со вздохом сожаления:

— Везет! Познакомила бы меня с хорошим клиентом.

— Ну уж нет.

— Пойми, я не зарюсь на твои деньги. Тут другое. Раз эти ребята столько тебе заплатили — значит, им нравятся чудовища. Ведь ты тоже уродина, Кадзуэ. Только детей пугать. И у тебя нет будущего. Дальше только вниз. Уйдешь из своей фирмы, никто о тебе не вспомнит…

Глаза Юрико сверкнули. Может, я и последняя шлюха, но мне стало страшновато от ее слов. Куда еще вниз? И так уже ниже некуда.

Юрико напророчила, что когда-нибудь явится любитель чудовищ и убьет меня. А вдруг это Чжан? Вспомнилось, как он оттолкнул меня там, на крыше. Какое унижение! Чжан меня ненавидел. И секс тоже ненавидел. Зато он любил чудовищ.

Ни с того ни с сего налетел ветер, разметав клочки записки, которую я писала Юрико. Они взвились в воздух, как снежинки. Юрико проводила их странным взглядом. Запахнув плащ, я подумала: вот бы заглянуть в душу этому Чжану. Говорил он мягко, спокойно, а за словами — ложь и грязь. Но я была рада, что мне дали выкупаться в этой грязи. Я не понимала Чжана, он был непредсказуем для меня, и я боялась его куда сильнее, чем Эгути.

— Юрико, а как у тебя со старшей сестрой?

Юрико молчала, с усмешкой глядя на Дзидзо.

— Ну расскажи!

Я схватила ее за жирное плечо. Юрико, выше меня на целую голову, медленно обернулась и посмотрела отсутствующим взглядом. Глаза ее мрачно блеснули.

— Зачем тебе?

— Этот китаец, Чжан, всю дорогу болтал о своей младшей сестре. Он ее очень любил… Она погибла.

— Сестра всю жизнь мне завидует. У нее ревность прямо как у любовницы. Она меня отрицает.

Юрико снова ударилась в философию. Ее рассуждения сбивали меня с толку. Я разучилась абстрактно мыслить. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этой чепухи.

Однако Юрико не унималась:

— Сестра? Ха! Мы раньше не ладили и теперь не ладим. Мы разные — она и я, как две стороны медали, но в то же время мы одно целое. Она старая дева, мужиков боится как огня. А я — наоборот. Я без них жить не могу. Я родилась шлюхой. Мы с ней — два разных полюса. Забавно, скажи?

— Ничего забавного, — огрызнулась я. — Скажи лучше, почему в этом мире только женщинам приходится бороться за выживание?

— Все очень просто. Потому что они лишены фантазий, иллюзий. — Юрико расхохоталась.

— Значит, мы сможем выжить, если у нас будут иллюзии?

— Нет, Кадзуэ. Уже поздно.

— А может, не поздно?

Мои иллюзии разбились о ту реальность, что была у меня на работе. Вдалеке послышался шум поезда на линии Инокасира. Скоро последняя электричка. Надо забежать в магазин, выпить банку пива по дороге на станцию. Холодало. Юрико переминалась с ноги на ногу, пытаясь согреться.

— Счастливо оставаться, — бросила я.

— Скоро нам крышка, — был ответ.

На электричку я успела, но дома меня ждал сюрприз — дверь оказалась на цепочке. Погасили везде свет и заперлись: иди куда хочешь. Взбешенная, я впилась пальцем в звонок. Наконец кто-то зазвенел цепочкой. На пороге возникла недовольная сестрица в пижаме, поверх которой была накинута какая-то кофта.

— Вы чего это придумали?!

Сестра смотрела в пол. Я подняла ее с постели. Она глянула на меня — будто ножом полоснула.

— Ты что так смотришь? Чем-то недовольна?

Ответа я не услышала; дрожь пробежала по телу сестры — она как бы ощутила прохладу ночи, оставшуюся у меня за спиной, а заодно злобу и порок, которые я принесла с собой. Я стала разуваться, а она быстро вернулась к себе в комнату. Наша семья трещала по швам. Я стояла в коридоре, нога застыли на холодном полу, а я все не могла сдвинуться с места.