Читать книгу - "Пастырь добрый - Надежда Попова"

– Эльза – это твоя подружка? Часто бывает там?

– Подружка… – криво усмехнулся Финк. – Одна из них. Бывает там часто – работает, если ты меня понимаешь. Тогда уже начало немного плыть в голове – денег было прилично, погуляли на славу – но заказал еще, себе и ей, жратвы какой-то до кучи… Сейчас не вспомню уже. Только это было нормальное опьянение, понимаешь, когда все проплывает мимо тебя, но ты соображаешь, где находишься и что делаешь. Я помню – мы собирались в эту засранную комнатушку наверху, чтоб, значит, как положено. Но решили еще по одной. А когда я принес эту «еще одну» – вдруг почему-то оказалось так, что Эльза смылась.

– Почему?

– Ну, мы, вроде, ссорились с ней – но это частенько бывает, она вообще девка вздорная, но к тому времени все уладилось, так что – не знаю я, Бекер, почему. Теперь я думаю, ее увели, чтоб ко мне подсадить другую.

Курт приподнялся, переменив опорную ногу и снова прислонившись плечом к решетке; Финк придвинулся чуть ближе, морщась и держась за живот ладонью – на пыльной и покрытой кровью рубашке явственно виднелись многочисленные следы сапог.

– Итак, значит, была другая, – подвел начальный итог Курт, и бывший приятель кивнул – но как-то нерешительно и пряча глаза в сторону; он нахмурился. – Финк? Была или не была?

Бывший приятель кашлянул, неловко передернув плечами, и тихо отозвался:

– Понимаешь, Бекер, тут-то все и начинается – то, что я плохо помню… Была девка. Точно – была, но незнакомая, я ее никогда не видел раньше.

– Имя? Как выглядела?

– Имя… – Финк грустно хмыкнул, снова понурившись. – Да до имени ли мне было, а?.. А как выглядела – помню, но тоже так… в общем. Не в моем вкусе она была – плоская шмакодявка, блондиночка такая щупленькая, даже мне по плечо. Но раз уж я уже настроился, то что ж отказываться-то? Мозги еще работали настолько, чтоб понять, что я в моем состоянии сейчас никого уже не подклею, а тут девка сама рвется…

– Поневоле призадумаешься над тем, что проповеди о воздержании имеют в себе некоторый смысл.

Финк на его усмешку не ответил, только бросил мрачный взгляд исподлобья, пробормотав чуть слышно:

– Уж кто б говорил, Бекер, а? Герцогскую племяшку не я ж подцепил? Анекдот: инквизитор два месяца окучивал ведьму…

– Мы обсуждаем сейчас не мою печальную биографию, Финк, – отозвался Курт жестко, и тот спохватился, привстав:

– Да я ж не всерьез, Бекер…

– Забудь. И успокойся: я не оскорблюсь и не уйду, выслушаю до конца. Я сейчас на службе, да к тому же начал первым… Итак, вернемся к нашему разговору. Была другая, невысокая щуплая блондинка без имени. Что произошло дальше?

Финк неопределенно шевельнул плечом, поморщившись, и снова сник:

– Не могу сказать точно. Кажется, что-то было – но я не уверен. Может, это уже был пьяный бред… Только я никогда так не напивался. Бывало, что поутру слабо помнил, но все же помнил, понимаешь, на что я намекаю? А тут вовсе, как во сне, – знаешь, бывает, когда просыпаешься, точно знаешь, что что-то снилось, но что именно – никак не припомнить. Обрывки какие-то…

– Хочешь сказать – тебя опоили? И притащили к телу убитой? Финк, видели, как ты своими ногами шел с ней – вместе. Не вяжется.

– Я не знаю, как это могло быть! – снова чуть повысил голос приятель. – Может, и шел. Куда – понятия не имею. С кем – не знаю. Не помню я ничего такого…

– Ты сказал, что много выпил в тот вечер, – заметил Курт и, осторожно подбирая слова, предположил: – В таком состоянии, Финк, люди творят многое, о чем грезят втайне и что обыкновенно не делают.

Тот подскочил, выпрямившись, почти упав снова на пол, и тихо выдавил:

– Ты что же, хочешь сказать, что это я все-таки ее вот так?! Какие, нахер, тайные грезы, Бекер, ты что – спятил?! Да не трогал я ее!

– Откуда ты это можешь знать, если сам же говоришь, что ничего не помнишь со вчерашнего вечера и до того момента, как тебя взяли магистратские солдаты?

Финк замер на месте, сидя на коленях на каменном полу и царапая ногтем окровавленную штанину; Курт вздохнул:

– Финк, послушай…

– Я просто не мог, – решительным шепотом отрезал тот. – Не мог – и все.

– Финк…

– Это не я. Не я.

– Вернер! – жестко оборвал Курт, и тот умолк, сидя неподвижно в двух шагах напротив и глядя ему в лицо выжидательно. – Сейчас, – продолжил он с расстановкой, – все смотрится следующим образом. По твоему же собственному признанию, ты не имеешь ни малейшего соображения, где ты был и что делал всю предшествующую ночь до самого утра. Я могу рассказать тебе, к примеру, такую историю: ты поссорился со своей подружкой (в очередной раз, опять же – по твоему же признанию), после чего нацелился на другую девицу, которая подсела к тебе сама. Девица, обнаружив, что ты слишком пьян, чтобы удовлетворить ее запросы, тоже ушла. И вот ты, пьяный, злой, встретил девочку, затащил ее на пустырь у свалки и там выместил на ней зло на всех своих женщин…

– Неужели ты всерьез… – чуть слышно выдавил тот, – Бекер, ты все это – серьезно?!

– Нет, – вздохнул Курт, с усилием проведя по ноющему лбу ладонью, и Финк нервно сглотнул, ожидая его дальнейших слов. – Нет, я это не всерьез, хотя магистратские, кажется, могут вообразить себе именно такое развитие событий.

– Так ты мне веришь? Веришь, что я не делал этого?

– Я на службе, Финк, – повторил Курт тяжело. – Я говорю с тобой как приятель, пусть и бывший, однако – я все равно на службе, и сейчас речь не о доверии. Речь о фактах. А вот факты хромают. Даже если предположить, что ты вот так вышел под утро на улицы Кёльна в поисках жертвы, в историю все равно не укладывается одна деталь… Где ты был вчерашний день – с утра?

– Сначала тупо дрых – предыдущей ночью шатался по городу почти до утра, так ничего и не подвернулось, устал, как собака, – уже не запинаясь, тут же ответил тот. – Потом шнырял по рынку – не подвернется ли что… А вечер до выхода на следующую ночь, после которой отмечали, провел все в том же трактире, все с той же Эльзой. Это что-то означает?

– Свидетели этому есть? – не ответив, продолжил Курт. – Кто-то сможет подтвердить, что ты был именно в тех местах в то время?

– Свидетели?.. Бекер, ты же знаешь, какие у меня свидетели – их можно удавить уже за то, что со мной знакомы, никто и слова не скажет, да и слушать их не будут. К чему ты все это? От этого что-то зависит?

Курт вздохнул снова. От этого зависело многое. Если девочка исчезла еще вчера, если, как утверждает ее мать, ее не видели с самого утра вчерашнего дня, стало быть, пребывание Вернера Хаупта в людных местах, на глазах у свидетелей, всецело снимает с него обвинение в ее похищении… либо же пробуждает подозрения о сообщнике. Но внезапное желание кого-нибудь зарезать, случайная встреча на улице и убийство в пьяном угаре в эту картину не втискиваются; где же гуляла одиннадцатилетняя девочка целые сутки, чтобы под утро подвернуться под руку взбешенному душегубу?.. А ежели он при помощи сообщника выкрал девочку или же сделал это сам (ведь найти свидетелей его перемещений по городу и впрямь будет почти невозможно), то зачем было удерживать ее где-то целые сутки, а после тащить на свалку? Убить можно было и в месте ее заточения, после чего на ту же свалку и вышвырнуть – по частям или в мешке. К чему привлекать к себе внимание, идти с ней, рискуя попасться на глаза свидетелям? Для человека, сумевшего выжить на улице в течение четырнадцати лет, собрать подле себя людей и удержаться на месте главного среди тех, кто наилучшим аргументом почитает нож или прямой в челюсть, для того, кто все это время умудрялся избегать петли – для человека с уличным опытом непростительное легкомыслие при совершении убийства…