Читать книгу - "Новая Ты - Кэролайн Кепнес"

Замираю как вкопанный. Я не говорил ей про книжный. Быстро набираю:

«Что?»

Она:

«Мы знакомы. Я заглянула к нему по пути на работу. Он классный. Не вешай нож».

Через десять секунд прилетает:

«Ха! Не вешай нос. Обожаю автокоррекцию».

Дура! Ничего не отвечаю. Сворачиваю в отдел «Отморозки», где выложены фасованные полуфабрикаты и дорогущие быстрозамороженные овощи, – и натыкаюсь на Адама Скотта. Обожаю его по сериалу «Жгучая любовь» и фильмам «Сводные братья» и «Дети сексу не помеха». Ладошки мои потеют, сердечко колотится. Похоже, я становлюсь как местные. Те, кстати, уже начеку: начинающая актриса пожирает его взглядом и строчит что-то в смартфоне; придурковатый парень застыл, не донеся пакет со спаржей до корзины; две старшеклассницы хихикают и пытаются его сфоткать. И тут меня озаряет: социальные сети гребут всё подряд, как трал. Надо увеличить охват: одного «Фейсбука» недостаточно.

Вытаскиваю телефон, устанавливаю «Твиттер» и «Инстаграм». Честно говоря, это дается мне с большим трудом. Причем дело тут не в прошлом и не в скрытых тайнах, а во мне самом. Я и представить не мог, что когда-то пойду на такое. Подписываюсь на Адама Скотта в «Твиттере» и ищу по тэгу с его именем. Куча свежих записей. Ого! Оказывается, здесь сейчас еще и Джошуа Джексон со своей горячей подружкой.

«Божечки, только что видела милашку Пейси #бухтаДоусона #кладовка #люблюЭл-Эй».

«Адам Скотт жжот? Да! Причем так аццки, что потекли все холодильники в магазине. В каком, не скажу #завидуйте».

«Диана Крюгер слишком красивая #нечестно #увидеть_звезду #они_всюду».

«Это Эл-Эй, детка! Заходишь в магазин и понимаешь, что ты #лузер #кладовка #адамскотт #джошуаджексон #дианакрюгер #сто_лет_ни_одного_контракта».

Оборачиваюсь: у прилавка с широкой улыбкой стоит Джошуа Джексон – совсем рядом, даже потрогать можно. Нет, люди определенно идут сюда не за продуктами (цены тут драконовские); они ищут звезд, как я ищу Эми.

Подхожу к парню в спецовке, раскладывающему персики.

– Бро! – мимикрирую под местного. – Слышь, без обид, откуда такие цены?

– Сам офигеваю. Я закупаюсь в «Ральфс» в Вест-сайде. Там на пять баксов можно пятьдесят буррито взять. Только между нами, чувак.

– Обижаешь… – говорю я и раскидываю свою сеть. – Я то же самое твержу своей телочке, а она знай сюда таскается и спускает мои бабки на ягоды и органические консервированные супы. Стерва не сознается, а поймать ее за руку я не могу – мы работаем в разные смены.

Он смеется. Его зовут Стиви, он актер и барабанщик и с удовольствием готов мне помочь. Спрашивает, как выглядит моя телочка.

– Охрененно. Длинноволосая, длинноногая блондинка с голубыми глазами в университетских шмотках, джинсовых шортах и огромных ярких кроссовках. Ни с кем не спутаешь. Она как лебедь среди местных куриц, разряженных в выпендрежные платья или в спортивные костюмы типа «я не работаю, а только качаю задницу».

Стиви говорит, что припоминает кого-то похожего.

Спрашиваю, когда он последний раз ее видел.

В выжженном наркотиками мозге начинают шевелиться уцелевшие извилины, и наконец он выдает:

– Около трех дней назад. С подружкой. Они были под мухой и ели чернику прямо с лотка. Я предупредил, что придется заплатить, и они сбежали.

Верный след.

– А подружка как выглядела?

Пожимает плечами:

– Я пялился на твою. Правда классная.

Даю Стиви пять. Он предлагает в следующий раз, когда Эми появится, скинуть мне сообщение. Я благодарю, но отказываюсь: у него и так полно работы. Он настаивает – ему «по приколу».

– Не забудешь?

– Обещаю, чувак.

– По рукам, – соглашаюсь я. Обмениваемся номерами, и я закидываю в корзину рисовые хлебцы, молоко, пару банок органического супа и ветчину из индейки.

Когда расплачиваюсь, кассирша улыбается во весь рот и выдает:

– Рэй и Дотти шлют тебе свою любовь.

– Что?

Обколотая ботоксом мамаша сзади ахает и кудахчет:

– Ты такой милашка… Недавно здесь, да? Рэй и Дотти – хозяева магазина.

Поднимаю глаза на кассиршу. Она кивает.

Рэй и Дотти – чертовы гении! Прежде чем бессовестно обобрать и выставить покупателя за дверь, они шлют ему свою любовь. В городе отверженных и отчаявшихся эта маркетинговая стратегия обречена на успех.

Одаренный непрошеной любовью, двигаюсь дальше – к облезлому книжному магазину, где мне предстоит работать. На окне вывеска «Буду через пять минут. Или десять». Иду к театру БНГ. Он гораздо меньше, чем я представлял, – вроде небольшого бара. Окна заклеены яркими афишами. Перед входом торчит пухлая девица с папкой и интересуется, не хочу ли я приобрести билетик.

– Ага, – импровизирую я. – У новичков скоро выступление?

– У каких?

Кто-то изнутри стучит ей в окно, она отмахивается.

– В пять часов будет «Мегабойня». Пойдете?

Боже упаси.

Иду дальше. И, честно говоря, прогулка не доставляет мне удовольствия – то ли дело шататься по улицам Нью-Йорка. Дохожу до угла Франклин-авеню и Тамаринд-авеню, достаю телефон и проверяю «Фейсбук». Черт. Черт! Черт!!! В группе написали, что Эми «Офлайн» отчислена из класса по импровизации. Голова гудит от жары и отчаяния. Черт!!!

А потом вдруг (мысль материальна!) я вижу ее в окне кафе-гриль-бара «Птицы» – на черно-белой фотографии с камеры наблюдения. Снимок мутный, но это точно она: длинные светлые локоны, футболка плавательной команды Стэндфорда. И надпись снизу «Доска позора».

Открываю дверь и захожу внутрь. Сексуальная барменша спрашивает, что мне налить. Пожимаю плечами, улыбаюсь и прошу удивить меня. Надо зацепить ее, завести, чтобы разговорить.

Она подмигивает:

– Любишь ананасы?

Ненавижу.

– Конечно. Давай.

Грудь ее, упругая, ненастоящая, вульгарная, как и она сама, затянута в черный топик. Зовут ее Деана. Это повзрослевшая и заматеревшая девочка из клипа «Ганз ‘н’ Роузез». Это беспощадная реальность. И она вдруг сама начинает рассказывать мне про Эми.

– Появилась тут пару недель назад и сразу стала выпендриваться: требовала черничной водки, жаловалась, что коктейли недостаточно крепкие, возвращала их обратно, даже, сука, врала, что я разбавляю их водой. Вот стерва! А потом просто сбежала, не заплатив.

– Погано. – Я киваю. – Полицию вызвали?

Деана даже трясти мой коктейль перестает и с усмешкой переглядывается с сидящим тут же прилизанным рыжим старикашкой.

– Полицию?

– Сколько минут ты в Эл-Эй? – ерничает старикан.