Читать книгу - "В лесной чаще - Тана Френч"

Несколько недель спустя я узнал, что Сэм и Кэсси обручились. Бернадетта разослала сотрудникам электронные письма с предложением скинуться на свадебный подарок. Вечером я буркнул Хизер, что, кажется, заразился скарлатиной, заперся у себя в комнате и до четырех утра медленно, но целеустремленно пил водку. Потом позвонил Кэсси на мобильник.

Она ответила после третьего сигнала:

— Мэддокс.

— Кэсси, — произнес я, — Кэсси, неужели ты правда собираешься выйти замуж за эту деревенщину? Скажи, что нет.

Она молчала.

— Прости, — продолжил я. — Прости за все. Мне безумно жаль. Я люблю тебя, Кэсси. Прости, ради Бога.

Снова молчание. После долгой паузы я услышал щелчок, затем где-то в глубине послышался голос Сэма:

— Кто это?

— Ошиблись номером, — отозвалась Кэсси тоже издалека. — Какой-то пьяный парень.

— А почему ты сразу не бросила трубку?

Сэм поддразнивал Кэсси. Шорох простыней.

— Он сказал, что любит меня, и я хотела понять, кто он такой, — проговорила Кэсси. — Но оказалось, ему нужна Бритни.

— Как и всем нам, — заметил Сэм и тут же ахнул, а Кэсси засмеялась. — Ты откусила мне нос!

— И поделом тебе. — Опять смешки, шорох, поцелуи, затем долгий удовлетворенный вздох. Сэм прошептал мягко и ласково:

— Малышка…

Дальше было слышно только их дыхание, иногда сливавшееся в унисон, замедлявшееся в ритме сна.

Я долго сидел на кровати и смотрел, как небо светлеет за моим окном. До меня не сразу дошло, что мое имя не высветилось на экране Кэсси. Я чувствовал, как водка струится по моим жилам; начиналась головная боль. Я так и не понял, действительно ли Кэсси решила, что дала «отбой», или ей хотелось причинить мне боль. А может, наоборот, это был ее последний подарок — последний шанс услышать, как она дышит во сне.

Шоссе построили там, где и планировали. Движение «Долой шоссе!» затягивало дело как могло: новые петиции, прошения, протесты. Кажется, они дошли даже до Европейского суда. Напоследок кучка каких-то сомнительных демонстрантов обоего пола, называвших себя «Свободный Нокнари» (не сомневаюсь, что среди них был и Марк), разбила лагерь на месте раскопок, чтобы помешать бульдозерам, и задержала строительство на несколько недель, пока правительство не распорядилось их разогнать. У них не было никаких шансов. Жаль, я не спросил Джонатана Девлина, верил ли он сам, несмотря ни на что, будто общественное мнение способно что-либо изменить, или понимал, что акция обречена, но все-таки пытался. В любом случае я ему завидовал.

Прочитав в газетах о начале строительства, я решил туда съездить. Предполагалось, что я должен опросить местных жителей в Теренуре насчет угнанного автомобиля, который использовали во время ограбления, но час-другой не имел значения. Я сам не знал, почему еду. Нет, я не собирался подвести какой-то драматический итог, просто захотелось посмотреть на это место.

Там царил хаос. Я примерно знал, чего можно ожидать, но не представлял масштабов. Еще не добравшись до холма, я услышал рев строительных машин. Местность изменилась до неузнаваемости, тысячи людей в оранжевых робах как муравьи кишели на земле и выкрикивали нечленораздельные команды, стараясь перекрыть общий шум. Огромные грязные бульдозеры ворочали тяжелые комья земли и с натужным гулом выворачивали остатки каменной стены.

Я припарковал машину на обочине и вышел на дорогу. На площадке — ее пока оставили нетронутой — толпилась хлипкая кучка демонстрантов, махавших нарисованными от руки плакатами: «Спасите наше прошлое!», «История не продается», — на случай если появятся журналисты. Пласты вывороченной земли тянулись куда-то за горизонт — мне показалось, что за это время поле разрослось, и я не сразу сообразил, что произошло: исчезла последняя полоска леса. Под серым небом торчали несколько ободранных стволов и выдранные с корнем пни. Два или три оставшихся дерева с ревом резали бензопилой.

Вдруг я вспомнил, точно меня ударили под дых: неровную стену замка, хруст пакетов под футболкой, журчание реки внизу. Нога Питера нащупывает опору у меня над головой, длинные волосы Джеми, как флаг, развеваются над зеленью… Я вспомнил это всей кожей, всем телом: шероховатость камня под рукой; напряжение мускулов, когда я рывком взлетал наверх; солнце, бившее в глаза сквозь гущу листьев. Все это время я видел в лесу только тайного и могучего врага, прятавшегося в темных закоулках моих мыслей. Я совсем забыл, что когда-то лес был для нас просто площадкой для игр и любимым местом отдыха. Пока его не начали рубить на моих глазах, я даже не догадывался, как он красив.

На краю поля возле дороги один рабочий достал из-под робы пачку сигарет и начал методично хлопать себя по карманам в поисках зажигалки. Я протянул ему свою.

— Спасибо, сынок, — процедил он с зажатой в зубах сигаретой и прикрыл ладонью пламя. Лет пятидесяти, невысокий, жилистый, добродушный, с кустистыми бровями и длинными толстыми усами, похожими на велосипедный руль.

— Как дела? — спросил я.

Он пожал плечами, выдохнул дым и вернул зажигалку.

— Нормально. Бывало и похуже. Только булыжников тут много, вот что плохо.

— Видимо, остатки замка. Здесь проводились археологические раскопки.

— Ну да, — хмыкнул он и кивнул на демонстрантов.

Я улыбнулся:

— Нашли что-нибудь интересное?

Рабочий вгляделся в меня внимательно, словно пытаясь определить, кто я: археолог, демонстрант, правительственный чиновник?..

— Например?

— Не знаю, что-нибудь древнее. Кости животных или людей.

Он сдвинул брови.

— Ты коп?

— Нет, — ответил я. Воздух был тяжелым и густым, насыщенным запахом сырой земли и дождевой влагой. — В восьмидесятых годах тут пропали двое моих друзей.

Рабочий, ничуть не удивившись, задумчиво кивнул.

— Да, я помню эту историю, — проговорил он. — Двое детишек. Ты тот, кто был их приятелем?

— Да. Это я.

Он затянулся сигаретой и прищурился.

— Сочувствую тебе, парень.

— Это случилось давно.

— Не слышал, чтобы здесь находили кости. Разве что кроликов или лисиц. Иначе мы бы вызвали полицию.

— Конечно, — произнес я. — Спросил на всякий случай.

Он задумался, рассеянно оглядывая поле.

— Недавно один из наших парней отыскал кое-что. — Рабочий пошарил в карманах и достал что-то из-под строительной куртки. — Как по-твоему, что это такое?

Он положил предмет мне в руку. Плоское и узкое изделие в форме листа, длиной почти в мою ладонь, сделанное из какого-то гладкого металла и покрывшееся от времени темной патиной. Одна грань зазубрена, словно ее обо что-то обломали много лет назад. Вещицу пытались почистить, но она все равно была заляпана присохшей глиной.