Читать книгу - "Стены молчания - Филип Джолович"

Всякий раз Брэд Эмерсон из «Америка Дейли» пытается разжечь костер вокруг лжи и конспирации, но несколько писем и визитов в суд охладили пыл его прозы. Огни судебного процесса еще тлеют, но их нечем раздуть, они редки и залиты пятью миллионами, выплаченными потерпевшим. Мое имя употребляется в судебных газетах, но полиция не очень часто мной интересуется, думаю, мое присутствие необходимо только ради прошлого, и больше ничего. Но запах до сих пор витает над нами — надо мной и Кэрол; полагаю, так будет всегда. Он, как радиоактивные частицы, разрушается по принципу полураспада, но никогда не исчезает навсегда. Итак, наша адвокатская практика не является высококвалифицированной работой. Адвокат всегда имеет клиентов, соответствующих его уровню. А у меня теперь другой взгляд на репутацию. Репутация — это только мнение мира о тебе, а я достаточно опытен, чтобы знать, что мир часто ошибается. Репутация — она может исчезнуть в шуршании газет или в потоке жестяных банок на Пятой авеню. Последний счет за мою смелую хитрость составлял двадцать баксов. Макинтайр заплатил.

Пола получила свой миллион. Сейчас она во Флориде, видимо, там больше экзотических рыб. Миранда тоже получила свои деньги. Где она сейчас? Не имею ни малейшего понятия. Но я получил от нее письмо, в котором она пишет, что уволила своего адвоката и больше не будет меня преследовать. Но Пабло все еще остается частью моей жизни, негласный ставленник Макинтайра, слишком часто выпивая со мной слишком много виски. Мудрый адвокат, помогающий нам в случае проблем, что бывает достаточно часто. Он часто приходит к нам как умалишенный, которому дали приют. Мы считаем, что любой другой владелец, кроме Карлштайна, будет лучше него самого. «Боже мой», — говорит он.

Мы часто думаем, что в один прекрасный день мы можем оказаться в руках сутенеров, подлецов, Аскари и Макинтайра. Для этого будет достаточно причин, и это будет несложно. Так что каждый день для нас — подарок. И в благодарность за этот подарок мы пытаемся спасти фей. Я не веду им счет. Мы не проводим с ними время за ласковыми разговорами.

Приити вышла замуж за американца. Время от времени мы получаем от нее известия, и когда мы спрашиваем у нее о подробностях, она сообщает, что может помочь нам в нашей работе. Мы обращаемся к ее знаниям все реже и реже; мы продвинулись, составили свою базу данных, и нам нет нужды напоминать ей о ее прошлой жизни.

Я возвращался к Башням Молчания. Сейчас это уже не такое унылое место. Я не видел ни одного грифа — мне сказали, что большая их часть сдохла от болезни. Крест, поставленный моей матерью, до сих пор сохранился, но он не напоминает мне о ней; может быть, и не должен. Ее великолепное путешествие по Аравийскому морю по-прежнему остается ниточкой, связывающей с прошлой неосмотрительностью, которой оно было, когда я позволил ей уснуть. Этот образ наполняет меня воспоминаниями столь же мощными, как прилив.

Теперь я не связываю Башни со своим отцом. Возможно, Аскари был прав, месторасположение было совпадением, судьба не уточняла, где должен был умереть мой отец, где убийцы должны были убить его. У моего отца не было причин падать ниц перед Заратустрой, богом персов и парси. Это случилось там, где случилось, вот и все.

Так много богов. Боги прекрасны. Есть боги души, любви, загробного мира. Боги плоти, денег, человеческих поступков. Боги передают потомству каменные скрижали суеверия и правды. В любом случае, скрижали — это правила, которые необходимо выполнять. Мир полон разных, часто противоречащих друг другу правил. Иногда я поднимаю глаза на Креденс Билдинг — кирпичик в стене зданий, — которые загораживают то место, где раньше находился «Всемирный торговый центр», они, как брезент, закрывают остатки машины после аварии. Адвокаты «Клэй и Вестминстер» переехали в новое здание на окраине города, но я представляю себе не такую уж маленькую армию адвокатов, составляющих законопроекты, критикующих, дискутирующих, спорящих, внимательно исследующих правила, ищущих пути для подгонки скрижалей под себя, превращающих правду в суеверия, и наоборот. Древняя алхимия. Вся эта сила ума, бумаги, денег, времени и тяжелого труда посвящена уничтожению этих скрижалей, установке надгробных памятников сотворенным деяниям и выигранным процессам, укрепленным оффшорным убежищам и разосланным платежным поручительствам. Неужели эта алхимия не лучше?

Потом я пнул ногой свою лицемерную сущность. Большая их часть довольно честна; они просто делают то, что делают. Черт, у меня нет вариантов ответов. Карьера моя и Кэрол нашла свое убежище среди двух древнейших профессий. Некоторые люди могут сказать, что я должен считать себя удачливым и перестать осуждать других людей. Но я не хочу переставать. Я не хочу вешать трубку, пока разговор не закончен, пока еще есть что сказать.