Читать книгу - "Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах"

– Сколько стоит песо в долларах? – повернулся он к Бенино.

– Около двух центов, – сказал тот.

– Два цента. – Он разделил между ними остаток своих денег, встал и подозвал Марко. – Позвоните на «Прорицание». Пусть выгрузят джип. Мы поедем в Туай.

* * *

Первые рыбаки возвращались с дальнего лова, когда на берег выгрузили джип. Они вытаскивали свои лодки на берег и смотрели, как с мотобота по наклонной рампе буксировали большую, противоестественно чистую машину.

Патрисия де-Бирс поехала с ними.

– Я не хочу, чтобы все приключения достались вам одному, – сказала она.

– Ваши волосы пострадают, – напророчил Джон.

– Грязь можно смыть, а скуку нет.

Узкая дорога в Туай была покрыта белой ломкой щебенкой, и машина вмиг покрылась слоем пыли. Они ехали под пышными пальмами и буйно разросшимися деревьями, мимо грязных луж, в сопровождении роев насекомых, среди оглушительной стрекотни, треска и щебета, и добрались до Туая меньше, чем за полчаса.

Местечко выглядело так, будто было построено во времена испанского владычества и с тех пор не изменилось. Церковь, массивная и уныло-коричневая, высилась посреди кучи домов, узенькие переулки между ними были почти непроходимы для машины. Пахло огнем, рыбой и гниющими отбросами. Они видели ремесленников, тачавших обувь и строгающих доски, видели женщин перед кипящими горшками, видели школьников, сидящих под тентом в ряд перед учителем. И, к своему удивлению, они увидели порт. Целая толпа мужчин разгружала коричневые мешки и ящики кока-колы из буксира, пришвартованного к причалу.

– Может, можно было и на яхте причалить? – сказал Марко. – Тогда джип поднимем на борт просто краном.

– Об этом подумаем на обратном пути, – недовольно сказал Джон.

Джозеф Балабаган был упитанный человек лет пятидесяти. В коротких штанах, чистой белой рубашке и бейсболке он возился перед своим домом с мопедом, когда они подъехали. У него что-то явно не ладилось, он крутил поочередно какие-то колесики в моторе, нервно пинал мопед и изрыгал проклятия. Когда Марко остановил джип рядом с ним, Балабаган недовольно поднял голову, коротко и презрительно оглядел их и фыркнул:

– Мне некогда.

– Нам нужно с вами поговорить, – сказал Джон.

Скупщик рыбы пнул мопед.

– Я сказал, мне некогда, – грубо рявкнул он. – Вы что, плохо слышите?

Пронзительный женский голос прокричал ему что-то из темноты дома, на что он ответил гневной тирадой, в которой то и дело слышалось «О!» и «Ого!». Потом он стал прокручивать стартер своего мопеда, снова и снова, но безуспешно.

Джон дал Марко знак заглушить мотор. За спиной мужчины появились две маленькие девочки из тени лавки, в которой виднелись некогда крашенные синей краской деревянные ящики, а в ящиках – рыба, уложенная во льду. Запах соли мешался с запахом плохо сгоревшего выхлопа.

– Мы хотим поговорить с вами о вашем бизнесе, – настойчиво объяснил Джон. – О кредитах, которые вы даете рыбакам. И о…

В это мгновение из дома раздался крик, от которого кровь стыла в жилах. Кричала женщина, резко, пронзительно, страдальчески.

– Проваливайте отсюда! – прикрикнул Балабаган на Джона. – Понятно, нет? У меня сейчас нет времени.

Джон смотрел на него, на покосившийся дом, слышал крик, отдающийся во всех закоулках его памяти. Он беспомощно оглянулся на остальных.

– Джон, – Патрисия просунулась между передними сиденьями. – Спросите его, может, его жену надо отвезти в больницу?

– Почему вы так решили?

– Она же кричит. Так кричит только женщина в родовых схватках.

* * *

Вскоре они ехали в Ломиао, ближайший город, где была больница. Марко гнал, насколько позволяли поршни и дороги, Джон и Бенино теснились на пассажирском сиденье, Патрисия и супружеская пара Балабаган – на заднем сиденье. Женщина обливалась потом, стонала, учащенно дышала, а живот у нее был такой, что одна могла заполнить все заднее сиденье. Выбоины и колеи на дороге были для нее сущей пыткой.

Через пятьдесят миль наконец показались окраины города, дико разросшиеся трущобы из волнистой жести, кишащие людьми, рекламными плакатами, велосипедами и мопедами. Балабаган нагнулся вперед и подсказывал, куда ехать, пока они наконец не добрались до здания, в котором безошибочно угадывалась больница. Скупщик рыбы побежал в приемный покой, его жена, мертвенно бледная, лежала на сиденье и непрерывно бормотала молитву, схватившись за живот. Патрисия поддерживала ее голову, и все в нетерпении смотрели в сторону широкой двери, откуда в любую секунду должны были выбежать врачи и медсестры.

– Наконец-то, – вырвалось у Марко, когда створка двери шевельнулась, но оттуда показался только отчаявшийся Балабаган, лепеча:

– У меня не хватает денег… Они не возьмут ее, если я не заплачу…

Джон полез в карман.

– Сколько нужно?

– Это стоит 650 песо, а у меня только 500.

– Вот десять долларов. Они здесь берут доллары?

– Не знаю. Я спрошу. – Он дрожал, снова входя в больницу, но, видимо, доллары приняли, поскольку тут же появились две медсестры с носилками и помогли роженице выбраться из машины.

Больницы во всем мире выглядят одинаково, думал Джон. Они припарковали машину немного дальше и теперь сидели в приемном покое в надежде, что либо появится Балабаган, либо кто-нибудь принесет весть, что происходит.

– Меня удивило, – сказал Джон Патрисии, – что вы знаете, как женщина кричит в родах.

Она весело приподняла брови, фото которых украшали любой парфюмерный магазин на земле.

– Что же в этом удивительного?

– Глядя на вас, не скажешь, что вы можете это знать.

– А что скажешь, глядя на меня?

– Ну… Вы должны быть выше таких вещей.

Она вздохнула.

– Неужто вы думаете, что де-Бирс моя настоящая фамилия? Меня зовут Патрисия Миллер, и я выросла в штате Мэн, самом унылом месте. У меня четыре младших сестренки, все они родились дома, все зимой и все ночью, еще до того, как успевала приехать акушерка. Я стараюсь избегать таких вещей, но я не могу быть выше их.

– Ах, вон что, – сказал Джон и почувствовал себя ужасно глупо.

Вскоре появился смущенный Джозеф Балабаган, комкая в руках свою бейсболку с надписью New York Yankees.

– Мне очень жаль, что я был с вами так невежлив, – сказал он и виновато сглотнул, – тогда как вас ко мне послало само небо, как я теперь понял… – Он кусал губы, делал резкие, неловкие жесты правой рукой, как будто отбрасывая что-то от себя. – Этот мопед! Он сведет меня с ума! Всегда, когда он нужен, он ломается. Надо его выкинуть. Да, я его выкину.

– Что с вашей женой? – спросила Патрисия.