Читать книгу - "Темные дороги - Тони О'Делл"

Джоди отвернулась от меня, уставилась в окно. О чем бы таком с ней поговорить, чтобы ее веселье никуда не делось? Но я не успел ничего придумать, потому что Джоди спросила:

– Что такое смертельная инъекция?

– Где ты это услышала? – опешил я.

– От Тайлера Кларка в школе. Он сказал, маме сделают такую.

Я украдкой покосился на нее. Она не отрывала глаз от окна.

– Ничего такого маме не сделают.

– Эсме говорит, если старые собаки мучаются перед смертью, ветеринар может назначить им инъекцию. Только она говорит, людям ее не делают. Людям она не нужна. Они сами умирают.

– Все правильно.

– Мама не умирает, ведь правда?

– Не умирает.

– Не хочу, чтобы она умерла. Даже если она убила папу.

Руки мои дернули руль. Бывает, они действуют будто сами по себе. Пикап бросило в сторону, потом вынесло обратно на свою полосу. Джоди ухватилась за приборную доску.

– Давай не будем нести всякую фигню, когда я за рулем, ладно? – прорычал я.

– Ладно. Тогда скажи, что с тобой?

– Ничего.

– У тебя настроение плохое.

– Ничего подобного.

– Нет, плохое.

– Ничего… – Я осекся. В этом споре мне шестилетку не победить.

– Плохое, – стояла на своем упрямица.

– Джоди. Ты все равно не поймешь…

– Только не надо опять говорить, что я еще маленькая. Ничего я не маленькая.

– Нет, маленькая.

– Ничего подобного.

– Нет, ма… неважно.

– Хочешь анекдот?

– Валяй.

Мы свернули с магистрали на местную дорогу. Поле по правую сторону сейчас пустое, но к концу лета его сколько хватит глаз покроют подсолнухи.

Заключенным поля не видно, но маму арестовали в августе, так что она в курсе.

– Знаешь, что говорит вампир, когда встречает знакомых?

– Нет.

Она широко улыбнулась:

– Чмоки-чмоки.

Я расхохотался. И правда забавно.

На стоянке она подождала, пока открою ей дверь, захихикала и повторила:

– Чмоки-чмоки.

В руках у Джоди картинка, которую она нарисовала для мамы, – куча фруктов, намалеванных неоновым фломастером, а сверху надпись:

ФРУХТЫ ПУЛЕЗНЫ ДЛЯ ТИБЯ.

Они в школе как раз проходят продукты питания. А внизу обязательно подпись:

ТВАЯ ДОЧЧ ДЖОДИ.

По паркингу Джоди прошествовала королевой, расточая улыбки направо-налево. Ну ничего ребенок не боится.

Вообще-то видеться сегодня с мамой я не планировал. Лучше как всегда посижу в комнате ожидания, полистаю потрепанный номер «Аутло-байкера». Или «Лучших домов и садов». Другие издания мне здесь не попадались. Но Джоди вцепилась в мою руку и потащила за собой. Я отнекивался как мог. Охранник с металлоискателем даже сказал ей:

– Не напрягайся, куколка. Некоторых сюда прямо-таки не затащишь.

Вот почему я нарушил свой обет никогда в жизни не видеться с маменькой. Будет тут всякая шваль в синтетической форме и резиновых ботах надо мной глумиться! Порой я жалею, что родился парнем.

Джоди так и бросилась под металлоискатель, когда я согласился пойти с ней. В первое-то свое посещение тюрьмы она думала, охранники ищут конфеты.

В прошлом году пошли разговоры, что у всех, кто идет в «обнималку», будут смотреть физиологические отверстия на теле. Одна тетка использовала свою десятилетнюю дочь, чтобы пронести в тюрьму разобранный на части пистолет.

Я не сторонник смертной казни. Но когда мне сказали, куда маленькую девочку заставили прятать железки, я увидел только один выход: отвести эту тетку в сторонку и выстрелить в голову. Американский союз защиты гражданских свобод может утереться. Тут все без них ясно.

А тюремщики ничего, только понавешали дополнительных камер наблюдения.

Первыми в «обнималку» вошли мы. Три стула, одно кресло-качалка. Это для женщин с маленькими детьми, понял я. Мне бы сразу уйти, но тут открылась дверь и вошла она. В каком-то балахоне вроде больничного халата. Только не белом, а желтом. Тяжелый юмор.

Джоди так и кинулась к ней. Охранник вышел и закрыл за собой дверь. Мама присела, обняла Джоди и только потом заметила меня.

Сперва она меня не узнала. А может, в глубине души я и не хотел, чтобы она меня узнала. Чтобы осталось только пробормотать извинения – дескать, пардон, недоразумение – и распрощаться навсегда.

Чтобы она сказала мне:

– Извини. На секундочку мне показалось, что ты – мой мальчик.

А я бы ответил:

– Ничего страшного. Мне тоже померещилось, что вы – моя мама.

Вообще-то эта женщина на мою маму даже и не была похожа. В памяти у меня мелькали совсем другие образы. Свадебное фото, где ее тошнит. Ранние детские годы: мама красивая, беззаботная, с волосами, завязанными в конский хвост. Измотанная, нервная дамочка, какой она стала потом. Замкнутая, мрачная тетка, в которую превратилась совсем недавно. И снова особа, скинувшая с себя бремя забот, – когда ее в наручниках и в одежде, перемазанной в крови мужа, увозили из дома навсегда.

Она похудела. Постарела. Лицо ее не было совсем уж безмятежным – но и сильно встревоженным тоже. Какое-то унылое утомленное смирение пронизывало ее всю, будто она велела себе принимать все горести как должное и сохранять спокойствие духа. Рыжие волосы были коротко пострижены – совсем как у меня. Вот уж, наверное, Эмбер поиздевалась!

– Харли? – произнесла она.

Прозвучало как вопрос. Но это была констатация факта. Меня узнали. Заметили. Обратили внимание.

Она выпустила из объятий Джоди и поднялась на ноги.

– Харли, – повторила мама, и глаза ее наполнились слезами.

Подошла ближе. Мне показалось, чтобы ударить меня. Сам не знаю почему. Она меня никогда не била. Я попятился, но она обхватила руками мою голову, всмотрелась мне в лицо, словно младенцу, и крепко-крепко обняла.

– Мой малыш, – проговорила мама. Ее дыхание пощекотало мне шею. В ее словах не было ничего глупого, несуразного или фальшивого. Еще одна констатация факта, вот и все.

Ее голос зацепил меня. Вдруг стало ясно, что передо мной не посторонняя. Этот голос один на целом свете был ласков со мной, не требуя ничего взамен. Он вошел в мое сознание прежде, чем у меня сформировались уши.

Как я ни старался, не получилось ни обнять ее в ответ, ни оттолкнуть. Все чувства куда-то делись, за исключением тупой боли промеж глаз. Свобода воли была сметена могучим приливом любви и поднявшейся из глубин встречной волной ненависти. Слишком поздно я осознал, что впервые повидаться с матерью после того, как ей впаяли пожизненное, это тебе не жук чихнул.