Читать книгу - "Повешенный - Лина Вальх"

И последним словам Даниэля, заставившим сердце в груди Уилла на мгновение замереть.

– О чем ты? – Уилл вскинул голову и нахмурился.

– Ну как же, – полным недоумения голосом ответил Даниэль, а затем понизил голос и с интонацией величайшей тайны добавил: – бар.

Слова Даниэля пробудили маленький голосок на задворках сознания, который кричал, что Уилл должен о чем-то срочно вспомнить. Голос был тихим и хриплым, обволакивающим каждую мысль молочным тягучим туманом, и сколько бы Уильям ни хмурился, сколько бы ни силился вспомнить, в памяти не вспыхивало ничего, кроме помятых карт и зелёного бархата игрального стола. Голос шептал и укутывал, потрескивал трепетом поленьев в камине и усыплял равномерным шипением радио.

Уильям не помнил ровным счётом ничего, и многозначительные выражения лица, которые строил ему Даниэль, пытаясь на что-то намекнуть, не говорили Уиллу ни о чем, что могло бы столь сильно будоражить нервы, как какой-нибудь женский роман шестнадцатилетней девушке.

– Если ты и дальше продолжишь так себя вести, окажешься за дверью, – подавив очередной зевок, пробормотал Уильям. – Что… Что там произошло?

– Ты вообще видел газеты?

– Какие газеты, Дэн? Я проснулся и сразу сюда, – сделав неопределённый жест рукой, снова отмахнулся Уилл и состроил мученическое лицо. – Мне некогда было рассматривать первую полосу.

Даниэль как-то нервно улыбнулся, – или же это были пугающие спазмы внутренних противоречий? – и поправил загнувшийся край белого новенького халата. Эта деталь в образе друга всегда поражала Уильяма: халат Уилла был потасканным и прожжённым в нескольких местах алым сигаретным пеплом, в то время как Даниэль почти каждый день щеголял по больнице в девственном халате, навевая Уиллу мысли, что все же нужно было идти в психиатрию.

Но эти мысли всегда удачно прогонялись очередной сигаретой в зубах и плещущейся на дне стакана янтарной жидкостью.

– А зря, – с наигранно осуждающим видом покачал головой Даниэль. – Ты просто обязан это увидеть. Я даже захватил для тебя свеженький номер, – губы мужчины растянулись в улыбке и он сверкнул белоснежным рядом зубов. – Знал, что ты как всегда ничего утром не прочитаешь.

Единственным, на что у Уильяма хватило сил, было прочитать надпись на нужной упаковке аспирина с миленьким приветливым ангелочком, обещающим, что все страдания пройдут, стоит лишь принять одну из чудодейственных таблеток.

Маленький огонёк раздражения вспыхнул алыми искрами глубоко в груди Уильяма. Белл не любил загадки, и уж тем более, когда их загадывал Даниэль, у которого лучшим анекдотом была история про то, как он случайно попал на церемонию сунната, забредя в соседний район городка, в котором вырос, и с тех пор был любимцем у женщин. Уильям не любил загадки, и ему хватало тех, что жизнь сама подкидывала в последнее время, испытывая нервы и здоровье Уилла.

Так что отгадывать еще одну, он сейчас не был в состоянии.

– Да о чем ты, черт возьми? – рука сама с грохотом опустилась на шершавую поверхность стола, а прозрачный гранёный стакан с карандашами и перьевыми ручками подскочил, жалобно звякнув. – Что на этот раз произошло? К мэру домой ворвались неизвестные и расстреляли всю его семью? Или очередной владелец мебельного бизнеса недоплатил государству налогов и теперь ест на завтрак, обед и ужин кашу с хлебом за наш счёт?

– Просто сам посмотри.

Даниэль ловко, словно волшебник, вытащил из-под халата свёрнутую в несколько раз и изрядно помятую газету и приглашающе протянул ее Уильяму. Коричнево-серая бумага пускала по пальцам неприятно сжимающее все внутри ощущение, а неровные черные строки сливались в одну сплошную стену неразборчивого текста и чужих, незнакомых воспалённому разуму Уильяма слов. Руки забились мелкой дрожью, и Уиллу едва хватило сил, чтобы унять бурлящее раскалёнными потоками напряжение и с громким хрустом, перебивающим стук бешено колотящегося сердца, расправить смятые страницы.

Внимательный взгляд врача тут же зацепился за широкую черно-белую фотографию на первой полосе и скачущие перед расплывающимся взглядом буквы заголовка.

Внутри все тут же похолодело, и Уильям выпрямился по струнке, чувствуя, как раскалённая внутри пружина натянулась с новой силой, готовая в любой момент раскрутиться и разорвать сердце несчастного Уилла на маленькие кусочки. Во рту пересохло, и сколько бы Уилл не пытался сглотнуть редкие капельки проступающей на кончике языка слюны, он лишь чувствовал горький комок, что скребся по его горлу вверх и вниз, оставляя после себя привкус виски и металла.

– О, господи…

Уильям выронил из рук газету и резко отодвинул кресло, вскакивая на ноги. с фотографии на молодого врача смотрело внутреннее убранство одного из подпольных баров, в котором Уилл провёл вчерашний вечер. Разбитые плафоны, разлившийся по столам алкоголь и испещрённые мелкими дырочками стены заставляли сердце Уильяма биться с удвоенной скоростью, взывая к себе на помощь чьи-нибудь сильные руки, что смогли бы сделать ему массаж сердца и остудить бурлящую кровь.

Уильям слишком хорошо помнил льющееся через край веселье в этом баре.

И ему было больно видеть на фотографии тёмные пятна, усеявшие некогда светлый пёстрый ковёр, и чьи-то безжизненно выпавшие из-за барной стойки руки.

Уильям отшатнулся, нащупав за спиной ручку от двери, и резко нажал на неё, впуская в помещение свежий воздух. Радио противно шипело, ринувшийся в кабинет солнечный свет резал глаза отблесками зеркал, а Уильям лишь слышал шумящий в ушах прибой. Его взгляд нервно перебегал с брошенной на стол газеты на Даниэля, а губы безвольно открывались, как у выкинутой на берег рыбы. Ему не хватало кислорода, но он не мог сделать даже малейшего вдоха.

– Вот и я о том же, – голос Даниэля словно был покрыт лёгкой дымкой молочного тумана, что только сейчас начал рассеиваться в голове Уилла, а движения друга были заторможенными, медленными и плавными, словно их прокручивал на плёнке засыпающий от прожитых лет старик. – Я как услышал, что ты заступил на дежурство, – тут же примчался посмотреть нет ли в тебе лишних отверстий.

Слова хлёсткой пощёчиной обожгли Уильяма, морской шум унёс резкий порыв ветра, и Уилл быстро заморгал, непонимающе глядя на Даниэля. Смысл сказанного слишком медленно доходил до Уильяма, и ему потребовалось несколько долгих и томительных мгновений, чтобы зацепиться взглядом за едкую и самодовольную улыбку на лице Даниэля, и, поджав губы, коротко бросить в ответ:

– Очень смешно.

Уголки губ Даниэля на секунду едва заметно дёрнулись, но улыбка не сошла с его лица: она стала лишь шире и еще более раздражающей, а сам Куэрво лишь беспечно пожал плечами, мол, «Что тут такого?», и развёл руками.

– Что? – тёмная густая бровь насмешливо изогнулась. – Мы живём в опасное время, знаешь ли! Никогда не знаешь, кто окажется следующим: я или ты.

– Скорее всего ты, – холодно отозвался Уилл.

– Почему? Потому что я красивый?