Читать книгу - "Не дрогни - Стивен Кинг"

на подъездной дорожке дома Гибсонов в начале 1990-х – папа бросал хоккейную шайбу своему маленькому Тригу, который был одет в детскую форму команды «Бакай Булетс», с вратарским шлемом... и папа бросал сильно. Если мама видела это, она кричала из кухонного окна: «Прекрати это, Дэниэл!» Обычно его звали Дэн или Дэнни, «Дэниэл» только когда она была на него сердита. А сердиться она стала всё чаще. Когда мама ушла, никто больше не останавливал папу.

Тренировки были адом, и ад продолжался. «Практика ведёт к совершенству», – говорил папа, и каждый раз, когда Триг отдёргивался от летящей шайбы, папа кричал: «Не дрогни! Не дрогни, Триггер! Ты вратарь, как Куджо, как Кёртис Джозеф, так что не дрогни!» А когда Триг не мог удержаться, папа смотрел на него с отвращением и говорил: «Давай, бездарь, подари ещё одно очко противникам». И Тригу приходилось бежать по улице за шайбой.

– Не дрогни, – бормочет он себе под нос, доставая телефон Корри Андерсон из сумки с вещами. – Не дрогни.

Если эта женщина – Маккей – вызовет полицию... или скажет своей худой охраннице, которая, вероятно, убедит её вызвать полицию... всё рухнет. Без вариантов. Но в том, что он собирается сделать, есть своя мрачная ирония, которую он ценит. Вызвать чувство вины у присяжных по делу Даффри было лишь предлогом (теперь он это понимает) и, вероятно, бесполезным, но теперь всё зависит от более серьёзного убеждения и пробуждения настоящего чувства вины. Он думает: «Только вина может заставить это сработать».

Шайба летит. Она может попасть ему в рот, но он не дрогнет.

Он набирает номер.

10

15:55.

Кейт держит телефон на беззвучном режиме, с тремя исключениями: Холли, Корри и её мать. Звонок раздаётся и будит её из почти прозрачного сна о том, как она с мамой в детстве рвала лепестки ромашки: любит – не любит. Кейт нащупывает телефон, думая: «Это мама, и с ней хуже. Лишь бы она не умерла». Розелль Маккей, такая молодая и красивая в её сне, теперь старая, лысая и больная от сочетания химиотерапии и облучения.

Кейт с трудом садится и видит, что звонит не мама – и это облегчение.

Звонит Корри. Но когда Кейт отвечает, говорит не Корри.

– Здравствуйте, мисс Маккей. – Странный мужской голос. – Вам нужно очень внимательно меня слушать…

– Где Корри? Почему у вас её телефон? Всё ли с ней в порядке?

– Замолчи и слушай.

Политики и эксперты по всей Америке могли бы подтвердить, как трудно заставить Кейт Маккей замолчать, но в этих четырёх словах – в этом жестоком приказе – скрывается сила, которая срабатывает. – У меня ваша мисс Андерсон. Она связана и её рот заткнут, но жива и невредима. Останется ли она живой – зависит только от вас.

– Что?..

– Замолчи. Слушай меня.

– Это вы, не так ли? Кристофер Стюарт.

– Маккей, у меня нет времени объяснять, почему ты должна замолчать, так что если ты отвлечёшься от темы, я выстрелю мисс Андерсон в колено, и она больше никогда не сможет нормально ходить, даже если выживет. Ты понимаешь меня?

Впервые в жизни Кейт не знает, что ответить, но Холли (если бы она была рядом) узнала бы выражение её лица – полное ужаса, как у оленя, застывшего на дороге в свете фар.

С каким-то сухим юмором (как это ужасно) её собеседник продолжает:

– Если понимаешь, скажи «да».

– Да.

– Я пришлю тебе фотографию мисс Андерсон, чтобы ты знала, что с ней всё в порядке. Ты должна прийти в хоккейный каток «Холман» в Дингли-парке. Когда ты приедешь, с Бакай-Авеню и Дингли-Плаза будут приходить люди на благотворительную игру в софтбол, которая состоится там сегодня вечером, но каток «Холман» находится на другой стороне парка, заброшенный и закрытый. Поезжай по Сервис Роуд А. Твой GPS покажет дорогу.

Она пытается перебить:

– Сэр... мистер Стюарт... перед отелем полно людей, которые знают, как я выгляжу.

– Это твоя проблема, Маккей. Решай её. Используй мозг, который дал тебе Бог. Я хочу видеть тебя на катке с 17:15 до 17:30. Именно в эти пятнадцать минут решится судьба мисс Андерсон. Приди раньше или позже – она умрёт. Расскажи кому-либо – она умрёт. Если ты придёшь одна, вы обе останетесь живы.

– Вы...

– Замолчи. Если ты задашь хоть один вопрос – я не буду стрелять ей в колено, я убью её прямо сейчас. Ты понимаешь?

– Да... да.

Когда она в последний раз так заикалась? В колледже? В школе?

– Позвольте подытожить. Каток «Холман», между 17:15 и 17:30, примерно через семьдесят пять минут. Если не появишься – она умрёт. Если кому-то расскажешь, и я узнаю – у меня есть свои способы – она умрёт. Если придёшь с кем-то ещё – она умрёт. Поняла?

– Да. – Теперь она полностью проснулась, все внутренние огни включены и ярко горят.

Это Стюарт? Она не знает, кто ещё это мог бы быть, но голос звучит старше, чем выглядел мужчина на фотографиях Холли.

Должно быть, это он.

– Появишься, как я сказал – и вы обе уйдёте невредимыми.

«Конечно, – думает Кейт, – и мы выиграли войну во Вьетнаме». Звонок прерывается, но спустя шесть секунд телефон вибрирует – приходит сообщение.

Она открывает его и видит Корри, обклеенную скотчем почти как мумия, привязанную к стальному столбу с облупленной жёлтой краской. Глаза широко раскрыты и полны слёз. Рот запечатан скотчем, обмотанным сзади головы, и Кейт думает – странно, как в такие моменты лезут случайные мысли – что, когда скотч снимут, пряди волос выдернутся с корнями. Будет больно... но только если она будет жива, чтобы почувствовать боль.

Теперь Кейт начинает злиться. Она думает о Холли, но тут же отбрасывает эту мысль – не только потому, что у её звонящего есть свои способы. Холли хороша в своём деле – скорость, с которой она пнула стул навстречу тому неистовому мужику, это подтверждает – но с таким монстром она бы не справилась. Она выглядит так, будто её может сдуть сильный порыв ветра, она довольно застенчива, и – надо признать – уже не