Читать книгу - "Евангелие от Люцифера - Пол Кристофер"

Во сне она снова видела гибель Бакира, а пробудилась в своем номере от шелеста занавесок, которые порхали на легком ветерке, словно призрачные крылья. Финн лежала одна в темноте, прислушиваясь к отдаленным звукам города и шуму дорожного движения на проходившей далеко внизу, над рекой, магистрали. Сколько смертей и убийств видел Нил за все эти несчетные годы, пока он течет через здешний край по пути к Александрии и морю?

Занавески зашелестели снова, и она присела на постели, накинув на плечи простыню. На светящемся циферблате наручных часов было три ночи. Ей вдруг вспомнилась песня, которую давным-давно, когда она была маленькой, отец как-то в сочельник пел матери, подыгрывая себе на стареньком фортепиано, стоявшем в углу гостиной и не открывавшемся годами. Финн слышала эту песню лишь один раз, но запомнила навсегда: так сильны были вложенные в нее отцом любовь и нежность.

Близок утренний час,

Мы танцуем всю ночь напролет,

Этот вальс лишь для нас,

Он манит и с собою зовет.

Я скажу не тая:

Ты поверь, мог бы я

Без конца продолжать

Лишь с тобой танцевать,

Дорогая моя.

Как давно это было, как далеко от смерти и от берегов Нила.

Неожиданно девушка встрепенулась, почувствовав, что она не одна. Тень в углу шевельнулась и обрела человеческие очертания. Незваный гость прокашлялся, а потом чиркнул спичкой, на миг осветив круглое потное лицо. То был мужчина лет шестидесяти, в очках, с редкими и желтоватыми, словно от табака, волосами, толстыми губами и вялым подбородком. Он курил, судя по запаху, крепкую, забористую сигарету.

Перед мысленным взглядом Финн предстал Хилтс со своим маленьким черным пистолетом в руке, но Хилтс находился парой этажей ниже, рядом же с ней, на тумбочке, как показал беглый взгляд, лежали только ключи, бумажник да цифровая камера, которой ей так и не привелось воспользоваться. Ничего пригодного для обороны, не говоря уж о том, что она спала обнаженной. Вспомнив об этом, Финн отодвинулась к изголовью кровати и поплотнее запахнула простыню. Как вообще попал сюда этот тип? В здешнем «Хилтоне», как и во всех подобных отелях мира, использовали электронные ключи.

— Я подкупил горничную. У них у всех есть универсальные ключи, — прозвучал из темноты голос, как будто незваный гость прочел ее мысли. Огонек сигареты отражался в заключенных в проволочную оправу стеклах его очков. — Если вы пробудете в Египте подольше, то со временем поймете, что за взятку здесь можно решить практически любой вопрос. «Бакшиш», так они говорят.

Произношение мужчины, видимо, когда-то было британским, но по прошествии весьма долгого времени, проведенного вне родины, от него остался лишь слабый намек.

— Знаете, это весьма широкое понятие. Так называют милостыню, дар. Бывает еще…

— Вы можете мне сказать, что вы делаете в моей спальне? — прервала его Финн. — И может быть, кто вы такой?

— Я ведь не представился, верно? Прошу прощения. Меня зовут Симпсон, Артур Симпсон. Я бы дал вам мою визитную карточку, но, похоже, они у меня кончились.

Он снова затянулся резко пахнущей сигаретой, потом скрестил ноги и стряхнул пепел в манжету своих брюк.

— Я своего рода гид. Организую экскурсии к Великой пирамиде и Сфинксу, перевожу для немцев и швейцарцев, занимаюсь расшифровкой иероглифов и все в этом роде. Можно сказать, специалист широкого профиля.

Финн уставилась в темноту. Он говорил, как Джон Клиз, произносящий какой-то эксцентричный монолог из старого шоу Монти Пайтона.

— Вы так и не сказали мне, почему находитесь в моем номере.

Симпсон тихонько рассмеялся:

— Вашей добродетели ничего не угрожает, мисс Райан. Могу вас заверить. Я слишком стар для такого рода вещей.

— Это не ответ, — отрезала Финн.

— Не ответ, — вздохнул Симпсон. — Боюсь, это просто констатация факта.

Он умолк, глубоко затянулся сигаретой, и Финн поняла, что этот человек гораздо старше, чем ей показалось вначале. Округлость щек маскировала нездоровый цвет лица и темные круги под глазами. Его губы были потрескавшимися и сухими, подбородок покрывала однодневная седая щетина. Наконец он заговорил снова.

— Вообще-то, мисс Райан, я здесь, чтобы предостеречь вас.

— Насчет чего?

Симпсон снова сменил тему разговора:

— Видите ли, я знал вашего отца.

— О чем вы говорите?

— Мы вместе учились в Кембридже.

Финн уставилась на него. Тот факт, что ее отец учился в аспирантуре Кембриджа на стипендию, предоставленную Вооруженными силами, широко не афишировался, но, с другой стороны, и государственной тайной не являлся.

— Не припоминаю, чтобы он когда-нибудь упоминал Артура Симпсона.

— А ведь мы с ним два года перетирались в Магдалене.

— Перетирались?

— Были соседями по общаге. «Перетираться» — значит жить рядом. Это тогдашний студенческий сленг. На эту тему можно было бы накропать диссертацию по семиотике, семантике или какой-нибудь еще подобной ерунде.

— А почему бы вам не перейти к делу и не оставить меня в покое поскорее?

— Да, конечно. Так вот, как я уже говорил, я знал вашего отца, и он, что важнее, знал меня. Можно сказать даже, мы были коллегами.

— Вы были археологом?

— Боже праведный, нет! Я был шпионом.

Финн подтянула простыню выше. Тот факт, что ее отец работал на ЦРУ, используя в качестве прикрытия роль полевого археолога-исследователя, безусловно, не был широкодоступной информацией.

— А какое отношение это имеет к моему отцу?

— Не скромничайте, дорогая. Это вам не идет и не служит памяти вашего отца. Вы не хуже меня знаете, чем он занимался во всех тех джунглях, которые посещал.

— Продолжайте свой рассказ, — попросила Финн.

Симпсон затушил сигарету в пепельнице, но тут же вытащил помятую пачку, со щелчком зажег битой старой зажигалкой «Ронсон» новую сигарету и заговорил вновь.

Финн ничего не оставалось, кроме как слушать.