Читать книгу - "Цирк монстров - Патрик Бовен"

Вопреки поговорке, ночь не принесла совета — лишь усугубила мое смятение и страх.

Возможно, этому способствовало то, что я провел ее в бетонной камере без окон, площадью шесть квадратных метров, всю обстановку которой составляли узкая железная койка, раковина и унитаз.

Я спал всего несколько часов, и мне снились кошмары. Самым ужасным оказался тот, в котором я увидел свою мать.

В этом кошмаре добрая и мягкая Элеонора Беккер оказалась Черной Колдуньей — кровожадным существом, варившим детей в котле. Ее живот был огромным, словно она вынашивала ребенка. Длинные черные волосы колыхались вокруг ее головы, словно водоросли в воде. Кошмар был настолько реален, что я почти ощутил запах вареной человеческой плоти. Время от времени моя мать склонялась над котлом, обнажая острые железные зубы. Вдруг она упала на пол и жутко завопила. Ее живот буквально взорвался, и оттуда, почти как в фильме «Чужой», появились два розовых младенца.

У одного из них была голова Коша.

У другого — моя голова.

Я проснулся весь в поту, с бешено колотящимся сердцем.

Встав с кровати, я подошел к раковине и умылся холодной водой. Под рукой у меня, разумеется, не было зеркала, но я догадывался, какое у меня сейчас лицо. Я протер глаза и попытался вернуться к реальности. Она тоже была малоутешительна: я находился в тюремной камере.

Но уж лучше это.

По крайней мере, Кош не был моим братом.

Разумеется, я обдумывал такую возможность, прикидывая, насколько она реальна. Если волос, найденный на маскарадном костюме, принадлежал моей матери, значит, она носила этот костюм. Стало быть, монстр, с которым я уже столько времени играю в прятки, который почему-то бережно хранит этот маскарадный костюм отдельно от других, как-то связан с моей матерью и Джорджем Дентом.

Но какого рода эта связь? Семейная?

Кош — незаконный сын Джорджа Дента и Элеоноры?

Значит, не мать или отец, а оба моих родителя с самого начала окружали меня стеной лжи?!

Я тряхнул головой. В нее это явно не укладывалось.

Теперь я понимал, почему фармацевтические компании зарабатывают целые состояния на продаже снотворных.

Примерно через полчаса за мной пришли. Скудный завтрак, душ, одевание (мне оставили мою одежду вместо тюремной) — и вот, в бледно-сером свете раннего утра, я уже стоял на парковке, с наручниками на запястьях, в компании агента Мосса, Аарона Альтмана, Конни Ломбардо и сияющего шефа Гарнера.

Про него-то я совсем забыл.

Он приветствовал меня фальшивой улыбкой, горделиво выпятив грудь. Несмотря на то что он провел всю ночь за рулем, у него был вид триумфатора. Если бы сейчас вышло солнце, от сверкания ярко начищенной пряжки на поясе Гарнера наверняка можно было бы ослепнуть.

— Шеф Гарнер, — сухо сказал Альтман.

— Господин директор, — отозвался Гарнер, энергично пожимая ему руку.

— Вас будет сопровождать один из наших агентов, — сообщил Альтман.

— О, конечно, — все так же благодушно сказал Гарнер, поворачиваясь к агенту Моссу.

— Я говорю об агенте Ломбардо, — уточнил Альтман.

У Гарнера вытянулось лицо.

— Женщина? Но… мне совсем не нужно, чтобы меня опекали. Беккер будет сидеть на заднем сиденье в наручниках. А чтобы его успокоить, если он вдруг начнет дурить, у меня есть вот это. — Он похлопал ладонью по кобуре, висящей на поясе.

Альтман смерил его взглядом:

— Отлично. Вы здорово изображаете типичного местного шерифа, рубаху-парня с акцентом Джона Уэйна. — Директор филиала ФБР небрежно взглянул на часы и продолжал: — Ну, хорошо. Итак, мисс Ломбардо едет в одной машине с вами, или мне вызвать машину сопровождения?

Лицо Гарнера сморщилось, словно он вдруг врезался в какую-то невидимую преграду. Он резко развернулся, сел в машину, положил обе руки на руль и больше не произнес ни слова.

Конни распахнула заднюю дверцу:

— Садитесь, Пол.

Я в последний раз обернулся к Альтману.

Лицо у него было непроницаемое.

— Удачи, — сказал он.

И мы тронулись в путь.

Некоторое время мы ехали в полном молчании.

Движение в это пятничное утро в северном пригороде Майами было на удивление плотным. Никто не проявлял особого почтения к полицейской машине — нас то и дело обгоняли с нарушением самых элементарных правил.

Сиденье подо мной обтягивала какая-то грубая синтетическая материя, напоминающая пластик. На ощупь она была неровной, словно гранулированной, это было неприятно. От переднего сиденья меня отделяло прочное матовое стекло. У меня возникло ощущение, что я сижу в огромных сотах.