Читать книгу - "Ведьмин вяз - Тана Френч"

– Если до этого дойдет, – добавил Рафферти.

– Вот-вот, если. Пока что мы знаем лишь, что мистер Хеннесси хочет нам что-то рассказать, следовательно, мы обязаны взять у него показания.

– Но он же все выдумал. Он никого не убивал. Это… какая-то галлюцинация, это…

Хьюго теребил пуговицы пальто.

– Хьюго, пожалуйста.

– Я ценю твое доверие, Тоби, – с удивлением, смешанным с раздражением, ответил Хьюго, – но я прекрасно понимаю, что делаю.

– Если это и правда галлюцинация, – сказал Рафферти, – то вам не о чем волноваться. Мы во всем разберемся, не переживайте, и привезем его домой.

– Он умирает, – сказал я в отчаянии, мне уже было не до такта. – Доктор хотел положить его в хоспис. Вы не имеете права сажать его за решетку…

Керр разразился лающим смехом.

– За какую еще решетку? Господи. Угомонитесь, не кипятитесь. Мы просто поговорим.

– И ваш дядя волен будет в любое время уехать домой, – подхватил Рафферти. – В худшем случае – я подчеркиваю, в самом худшем – он вернется завтра.

– Завтра?

– Вряд ли начальство станет возражать, если мы выпустим его до суда, – добродушно пояснил Керр. – Он не сбежит.

– Тоби, успокойся, бога ради, – сказал Хьюго. – Все в порядке. Не суетись.

– А вы отдохните, расслабьтесь. – Керр глянул на меня и направился к двери. – Выпейте что-нибудь, отвлекитесь. Незачем попусту волноваться.

Хьюго снял с вешалки шарф, обмотал вокруг шеи.

– Ну что, пошли?

Рафферти открыл дверь, и в прихожую ворвался ветер, холодный, насквозь пропитанный осенью. Хьюго улыбнулся мне.

– Иди сюда, – позвал он, а когда я приблизился, обхватил меня рукой за шею, чуть притянул к себе. – Не переживай. Лучше займись дневником, а когда я вернусь, расскажешь мне, что нашел интересного. И помирись с Мелиссой, хорошо?

– Хьюго… – произнес я, но он уже оттолкнул меня и в сопровождении Рафферти с Керром вышел к солнцу и трепету желтой листвы.

Я тяжело опустился на ступеньку и просидел так долго. Разумеется, я догадался, что задумал Хьюго. Он все рассчитал, спокойно провел невообразимые вычисления и рискнул поставить немногое оставшееся ему время на то, что с нашей медлительной судебной системой и возможностью освобождения до суда его, скорее всего, уже не посадят. И решил провести пару из оставшихся ему дней в кабинетах для допросов, а потом войти в историю как Убийца с вязом – или как его окрестят таблоиды, – лишь бы меня спасти.

Я был против, но понятия не имел, как ему помешать. Прыгнуть в такси, погнаться за ними в полицейский участок и добавить в этот хаос собственное признание? Но при одной лишь этой мысли меня скрутил дикий страх, вдобавок я не представлял, как за такое взяться, – я не знал, в какой участок они поехали, и не понимал, как признаваться в том, чего не помню. В голове шумело, мозг словно отключился.

Я ни на миг не усомнился в том, что Хьюго лжет. Разумеется, никто никого не видит насквозь, как бы ни хотелось верить в обратное, но уж настолько-то я успел его изучить, он в жизни не стал бы никого душить. В Хьюго я был уверен больше, чем в себе, а это уже говорило о многом.

В конце концов на послушном автопилоте я поднялся в кабинет. На столе лежал раскрытый дневник Хаскинса, над которым трудился Хьюго; на пожелтевшие страницы были предупредительно наклеены листочки с пометками. Рядом была расшифровка, отрывочная, изобиловавшая лакунами, какие-то фрагменты Хьюго пропускал, выискивая интересные места. Я уселся за его стол и принялся заполнять пробелы.

Работа эта сама по себе медленная, выматывающая душу, с похмелья же текст и вовсе расплывался и прыгал перед глазами, так что невозможно было сосредоточиться, на каждое предложение у меня уходило по полчаса, все страницы пестрели крохотными кляксами.

Слушал, как Джорджи читает из учебника. Читает он более чем удовлетворительно, однако ж без огонька. Я показал ему, как следует читать, на примере рассказа – ???? – к нашему вящему обоюдному удовольствию… Чудесный день, вернулся с мессы, изрядно проголодавшись и надеясь отобедать как следует, но…

дальше жалобы на кухарку.

В городе вспышка кори, говорят, у…

кого-то, может, у Салливанов?

младшенький при смерти, но…

неразборчиво

…надежда…

День тянулся и тянулся, а Хьюго не возвращался. В какой-то момент – голова кружится, перед глазами черные точки – я позвонил Мелиссе, убедив себя, что она имеет право знать о случившемся, хотя, разумеется, надеялся, что она тут же примчится и поддержит меня в этой новой беде. Но она не ответила. Сообщения я не оставил, не хотел о таком говорить на автоответчик.

Сегодня я рассчитывал съездить в Лимерик, но дорогу развезло, и я никуда не поехал. Супруга меня привела в великое расстройство и…огорчение?..

Было почти шесть, наверняка они уже записали его показания, не бог весть какая эпопея. Я позвонил на мобильный Хьюго, но он не взял трубку. Обшарил все карманы и ящики, отыскал визитку Рафферти и с колотящимся сердцем набрал его номер, сразу же сработал автоответчик.

Я добрался до перипетий с Элейн Макнамарой, тут Хаскинс разразился желчной проповедью.

С одной стороны, мы, как говорит Каролина, наставим ее целомудрию, добродетели и…

…трудолюбию?

Но невелика получается кара за ее грех…

Я перелистал дальше, так он распинался несколько страниц.

За окном сгущались сумерки, от стекла тянуло вечерней прохладой. Хьюго строго-настрого приказал никому не говорить, но я уже с ума сходил от тревоги. Сюзанна, скорее всего, еще обижена, но она единственная, кто может предложить хоть сколько-нибудь разумный вариант действий.

Трубку она взяла не сразу.

– Тоби. – Холодно, настороженно. – Как голова?

– У нас беда, – ответил я.

Когда я закончил рассказ, повисло молчание. В трубке было слышно, как Салли мирно и немного фальшиво поет: Паучок-малютка в трубу забрался на минутку…

– Ясно, – сказала наконец Сюзанна. – Леону звонил?

– Нет. Тебе первой.

– Хорошо. Не говори никому. Вообще ничего не делай.

– Почему?

Плеск воды – значит, Салли в ванной.

– Не знаю, как твоему отцу, а моему и так уже волнений хватает. И совершенно незачем рассказывать ему о том, что, может, к утру само рассосется.

– По-твоему, они не заметят, что Хьюго арестовали?

– Никто его пока не арестовывал, не нагнетай. Сал, возьми мыло…