Читать книгу - "Игры патриотов - Том Клэнси"

У них было описание одежды «Дуппенса», наверняка, уже сожжённой, и был фургон, разобранный экспертами до последнего винтика. Знали они теперь и тип оружия, из которого велась стрельба. Но это было все. Инспектору Шоу оставалось лишь ждать, что его детективам удастся раздобыть что-нибудь новенькое. Может, платный доносчик подслушает что-нибудь или найдётся какой-то новый свидетель, или эксперты раскопают что-нибудь неожиданное в этом фургоне. Шоу призывал себя к терпению. Несмотря на двадцать два года службы в ФБР, терпение давалось ему с большим трудом.

* * *

— Твоя борода начинает мне понемногу нравиться.

— Если бы она ещё так не зудела! — сказал Александр Константин Доббенс. — Я только и делаю, что чешусь.

— Ага, у меня так же было, — сказал коллега, с которым они делили один кабинет. — Не то что, когда ты молод.

— Говори о себе, дедуля! — рассмеялся Доббенс. — Ты — старый, женатый индюк.

— Тебе, Алекс, тоже пора уже остепениться.

— Слушай, в мире столько всего интересного — делать не переделать, а я ещё ничего не успел. — И про себя добавил: «Это не совсем так».

Он служил инженером в балтиморской электрокомпании и обычно работал по ночам. Ему приходилось много разъезжать, проверяя оборудование и работу обслуживающего персонала. Алекс пользовался уважением на службе — в основном потому, что он не только не брезговал физической работой, но и любил её, в отличие от большинства других инженеров. Сам себя он называл человеком из народа. Руководство раздражала его активность в профсоюзе, но он всё же был хорошим инженером, и притом — негром. Хорошего инженера, человека, пользующегося уважением коллег, и к тому же негра не больно-то уволишь. По его рекомендации в компанию приняли немалое число представителей всяких нацменьшинств. Некоторые из них оказались действительно толковыми работниками.

Правда, кое у кого из них было довольно сомнительное прошлое, но Алекс поручился за них.

Ночные смены были обычно спокойными, так оно было и в тот день. Алекс принялся за «Балтимор сан». Их дело уже перекочевало с первых страниц на задворки, в отдел местных происшествий. ФБР и полиция штата, прочитал он, продолжают заниматься этим делом. У него до сих пор все не укладывалось в голове, как эта женщина с ребёнком остались в живых. Вероятно, благодаря предохранительным ремням и великолепным качествам кузова «порша». «Ладно, решил он, — это даже хорошо». Убийством ребёнка и беременной женщины не больно-то будешь хвастаться. А вот то, что они пустили в расход полицейского, это дело другое. Но ему не давала покоя мысль об аресте этого Кларка. «Ведь говорил же я этому мудаку, что парень будет торчать там у всех на виду! Так нет — ему, видите ли, обязательно надо было расправиться со всем семейством сразу!»

Алекс понимал, почему Миллер этого хотел, но считал, что рвение того перевесило чувство реализма. «Идиоты, начитавшиеся политических книг, они воображают, что если чего-то очень сильно хочешь, то оно непременно случится». Инженеры куда большие реалисты.

Доббенса успокаивало то, что, судя по газетным отчётам, все подозреваемые были белыми. Он сделал ошибку, помахав рукой вертолёту. В революционной деятельности нет места браваде. Слава Богу, что в данном случае все обошлось.

Странно, что, несмотря на все проколы, операция все же завершилась успехом. Эта дешёвка из ИРА удрала из Бостона, поджав свой поросячий хвост. Так или иначе, операция получила политическое звучание. А именно это и есть мера успеха, говорил он себе.

Он полагал, что успех этот должен был послужить ему трамплином. Он и его люди оказали квалифицированное содействие известной группе революционеров, так что теперь он мог рассчитывать на денежную помощь своих африканских друзей. На самом-то деле, они не африканцы, с его точки зрения, но им нравилось так величать себя. Есть много способов нанести вред Америке, много способов привлечь внимание к своей группе так, как это никакой другой революционной группе ещё не удавалось. Что если он, к примеру, отключит электричество сразу в пятнадцати штатах? Алекс Доббенс знал, как это сделать. Революционер должен знать, как задеть людей за живое. А что может быть лучше, нежели вселить сомнение в надёжность того, что они привыкли рассматривать как символ надёжности? Если он сумеет показать, что коррумпированное правительство этой страны не в состоянии дать людям уверенность даже в том, что свет будет гореть по ночам, то потом в эти бараньи головы можно будет заронить и многие другие сомнения. Америка, думал он, — страна, где на первом месте стоят вещи. А что если эти вещи перестанут функционировать? Что тогда начнут думать люди? Он не знал ответа на этот вопрос, но был уверен, что тогда что-то изменится. А именно перемен-то он и желал.