Читать книгу - "Гилгул - Иван Сербин"

— Я иду, — сказал он тихо. Она протянула руку и положила ладонь на его голову.

— Ты выглядишь сейчас, как воин перед битвой, — задумчиво сказала женщина.

— Так оно и есть, — ответил Каска негромко. — Ты даже не представляешь, насколько близка к истине.

— Ты убьешь его? — спросила она еще тише, чтобы не слышал гость.

— Я собираюсь сделать это, — ответил Каска.

— Если Кесарь умрет сегодня, — твердо сказала женщина, — я стану твоей рабыней.

— Мне не нужна рабыня, — улыбнулся Каска, поднимая голову и глядя ей в глаза. — Я люблю свою жену. Цесония наклонилась и легко, одним касанием, поцеловала его в губы.

— Пойди и убей его, — попросила она. — Не ради меня. Просто пойди и убей. Кесарь заслуживает смерти.

— Я знаю, — ответил Каска, поднимаясь с колена.

— Избавь народ Рима от чудовища. Каска прошел в комнату, где хранились кираса, шлем, оружие, взял боевой нож и спрятал его в складках тоги. Когда он вышел в гостевую залу, Кимвр, нервничая, расхаживал от двери до ложа и обратно.

— Хвала Богам, — воскликнул он. — Я думал, ты не вернешься.

— Пойдем, — кивнул Каска. Они вышли на улицу».

18 АПРЕЛЯ. УТРО. ОТСТУПНИЧЕСТВО

08 часов 18 минут Ему пришлось провести ночь в камере для временно задержанных. Он даже умудрился покемарить пару часов, хотя вряд ли кто-нибудь назвал бы это нормальным отдыхом. Свет не выключался сутки напролет. Двое небритых «сокамерников» бурчали что-то в углу, косо поглядывая на Сашу. Очень хотелось вытянуть ноги, но мешали скованные за спиной руки — на спину не повернуться, а на боку неудобно. К тому же камера не отапливалась и холод стоял жуткий. Когда утром щелкнул замок, открылась дверь и молоденький лейтенант громко объявил в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь: «Товкай, на выход», Саша испытал настоящее облегчение. В коридоре было тепло, и он с удовольствием выпрямил плечи, стараясь отогреться на сутки вперед. На лестнице пахло табаком, и Саше сразу же нестерпимо захотелось курить. Они поднялись на нужный этаж и направились… Ну да, ошибки быть не могло. К кабинету Кости. Вот уж кого Саше сейчас хотелось видеть меньше всего, так это старого друга. Однако его личные симпатии и антипатии абсолютно никого не интересовали. Лейтенант ввел Сашу в кабинет, отрапортовал:

— Товарищ капитан, задержанный доставлен.

— Хорошо, лейтенант. Свободен, — равнодушно отозвался тот.

— Так точно.

— Видишь, Сашук, какой бардак, — сказал Костя, когда за лейтенантом закрылась дверь. — Переезжать собираюсь, в новый кабинет. Бардак действительно имел место. На столе стопкой были сложены папки, лежали какие-то бумаги, самые разные предметы в пластиковых прозрачных пакетах с бирками, начиная от авторучек, заканчивая… на него Саша обратил внимание сразу, как только вошел, охотничий нож «Гербер», модель «6969».

— Вот, — озабоченно продолжал Костя, — подумал: чего тянуть? Друг ты мне, в конце концов, или нет? Чего тебя по камерам зря мурыжить? Закончим, а потом уж и перееду. С чистой совестью, как говорится.

— С чистой совестью, говоришь? Саша хотел усмехнуться саркастически, но не смог. Мышцы лица все еще отказывались повиноваться. Он и говорил так, словно рот был набит кашей. Невнятно, глухо, едва шевеля рассеченными губами.

— Ага, Саш, с чистой, — на «голубом глазу» ответил Костя. — Кристально. — Он присел, посмотрел на Сашу. — А ты чего стоишь-то? Садись, не стесняйся. Садись. — Саша сел. Спина ныла, и стоять, конечно, было тяжело. — А ты чего это уселся-то? — тут же спросил оперативник. — Тут тебе, друг ситный, не санаторий. — Саша послушно поднялся. — Вот и постой. На пользу пойдет. Саша разлепил запекшиеся губы.

— Я требую отвод, — произнес он. Губы мгновенно потрескались, и на них выступили капельки крови. — Ты — мой знакомый и не можешь объективно вести следствие. Еще я требую адвоката и доктора.

— Ну требуй, требуй, — махнул рукой Костя. — Как закончишь требовать — скажи. А докторов мы тебе предоставим. Скоро и в большом количестве. — Он принялся рыться в вещах, разложенных по столу, не переставая, однако, говорить: — И насчет моей объективности — это ты зря сомневаешься. Необъективное следствие — это когда знакомый тебя выгораживает. А я-то тебя по знакомству сажать буду. Курить хочешь? Ах, да, я и забыл, ты же бросил. Может, попить хочешь или поесть? Так ты скажи, у нас же не бериевские застенки. У нас демократия теперь. Можно просить все, что хочешь. Так что ты проси, а я посижу пока, передохну. Не хочешь, что ли? — спросил он с деланным удивлением после минутного Сашиного молчания. — Значит, отметим в протоколе, что от еды отказался. Зря, Саш. Это, к твоему сведению, нарушение внутреннего режима. Пятнадцать суток ШИЗО. Придется сообщить начальству, когда в «Матроску» тебя повезем. Мол, склонен к нарушению режима. — Костя откинулся на стуле, с любопытством уставился на приятеля. — Я ведь тебя сразу раскусил. Вот когда ты насчет ножа сказал, в Склифе, тут-то я и понял: «Что-то с тобой не так». Больно много ты знаешь. Как носил убийца нож, какой нож. И насчет второго Юрьевича тоже хорошо придумал. Как бишь его… Далуия? Я ведь не поленился, навел справочки. Далуия Леонид Юрьевич по указанному в паспорте адресу не проживал и не проживает. Это ведь ты был, верно? Я так сразу и понял. А уж когда ты убил гражданина Якунина, тут бы и тупой догадался: женщины — твоих рук дело.

— Андрея Якунина? — спросил Саша. — Я его не убивал. Он покончил жизнь самоубийством.

— Нет, друг мой. Самоубийством здесь и не пахнет. Хочешь, расскажу, как все было? Якунин приехал к тебе вечером за книгой. В разговоре он понял, что ты — того. — Костя покрутил пальцем у виска. — Псих. И даже записал в блокнот, очевидно, пока ты отходил. Но ты, Сашук, успел-таки заметить, как он убирал блокнот в карман. Когда Якунин вышел от тебя, ты направился следом, догнал возле парка и удавил, набросив на шею петлю. Потом повесил на брючном ремне, пытаясь создать видимость самоубийства. Скажешь, не так было?

— В кого ты превратился, — прошептал Саша.

— Понятно. Короче, давать чистосердечные показания мы не желаем.

— Я не убивал его.

— Ну да, конечно. Я тебе верю. Кстати, — Костя порылся в стопке, вытащил бумагу. — Вот заключение судебных медиков о том, что Якунин был убит.

— Если его убил я, почему же вы обнаружили записную книжку?

— Так книжку-то нашли эвон где, у тебя на лестничной площадке, в электрораспределительном щитке. Хорошо, у меня глаза на месте, — увидел. Костя улыбнулся.

— Ясно, — Саша переступил с ноги на ногу.

— Дальше. Где ты был вчера, с трех до четырех часов дня?

— Дома.

— Кто это может подтвердить? Саша подумал о Леониде Юрьевиче, но не звать же ему Ангела в свидетели. Потому и ответил коротко:

— Никто.

— Значит, не было тебя дома, — по-прежнему с игривой легкостью заметил Костя. — А был ты в это самое время на улице Измайловская, где и убивал гражданку Ленину Юлию Викторовну.