Читать книгу - "Слово президента - Том Клэнси"

Обезьян повезли на север. Это был третий – или четвертый, – но определенно последний этап их путешествия на автотранспорте. На этот раз поездка оказалась непродолжительной. Грузовые фургоны выехали на шоссе с разделительной полосой, миновали развязку, «клеверный лист», построенный еще во времена шаха, и затем направились на запад, к Хасанабаду. Здесь находилась ферма, уже давно приспособленная для той цели, с которой привезли из Африки обезьян. Ферма была государственной и служила экспериментальной станцией для выращивания новых видов сельскохозяйственных растений и испытания удобрений, но сейчас была зима и работы замерли. Только что сюда привезли финики из юго-восточной части страны. Обезьяны почувствовали их запах, как только машины с клетками подъехали к недавно построенному трехэтажному зданию. Знакомый запах еще больше взволновал животных – им не давали ни воды ни пищи с того момента, как они покинули свой родной континент, а теперь с запахом появилась надежда на еду и к тому же вкусную, какой и должна быть еда приговоренных.

* * *

«Гольфстрим G-IV» совершил посадку в Бенгази точно по расписанию. Вообще-то рейс оказался приятным, насколько это возможно при таких обстоятельствах. Даже воздух, который обычно над центральной частью Сахары отличается турбулентностью, на этот раз был спокойным, так что полет прошел гладко. Сестра Жанна-Батиста почти не приходила в сознание, лишь несколько раз открывала глаза и засыпала снова. По сути ей было комфортнее, чем остальным четверым на борту, – защитные костюмы не позволяли им выпить и глотка воды.

После посадки двери самолета остались закрытыми. К нему подъехали два автозаправщика, их водители присоединили шланги к длинным белым крыльям. Доктор Моуди все еще нервничал и не спал. Сестра Мария-Магдалена дремала. Она была так же стара, как и ее пациентка, и последние дни провела почти без сна, ухаживая за нею. Очень жаль, хмуро подумал Моуди, глядя в иллюминатор. В его сердце больше не было ненависти к этим людям. Прежде он чувствовал иначе. Ему казалось, что все европейцы являются врагами его народа, но эти двое были другими. Их родина сохраняла нейтралитет по отношению к его государству. Они совсем не походили на аниматических африканских язычников, нечестивых и не верящих в истинного Бога. Эти две монахини посвятили свою жизнь служению Ему, и Моуди удивило, что обе с уважением относились к его религии и его молитвам. Но особенно его трогало их убеждение, что христианская вера является дорогой к прогрессу, а не слепым признанием предопределенной судьбы, что составляло часть исламского вероисповедания. Мария-Магдалена держала в руках продезинфицированные четки, которыми она пользовалась, вознося свои молитвы святой деве Марии, матери пророка Иисуса, к которой Коран относился с таким же уважением, как и Святое писание Марии-Магдалены, к тому же дева Мария была образцом женщины, лучшей из всех женщин, когда-либо живших на земле…

Моуди резко повернул голову и посмотрел в иллюминатор. Не следовало позволять себе подобные мысли. Перед ним поставили задачу, и эти женщины служили средством к ее решению. Судьба одной была предначертана Аллахом, вторая выбрала ее сама. Все очень просто. Моуди не сам выбрал стоящую перед ним задачу, она была поставлена ему извне. Это стало очевидным, когда автозаправщики отъехали от самолета и двигатели заработали снова. Летный экипаж торопился, и он тоже не мог дождаться как можно скорее оставить позади самый опасный этап операции и приступить к привычному для него. Теперь он имеет все основания быть довольным. Позади столько лет жизни среди язычников, в тропической жаре, без единой мечети вблизи. Жалкая, порой отвратительная пища, причем никогда не знаешь, чистая ли она или нечистая. Все это осталось позади. А впереди была служба во имя Аллаха, на благо его родины.

Не один, а два одинаковых самолета вырулили на главную взлетную полосу, подрагивая на стыках бетоннных плит, ставших неровными из-за убийственной летней жары и поразительного холода зимних ночей. Первым начал разбег другой самолет, не тот, в котором находился Моуди. Этот «Гольфстрим G-IV» внешне ничем не отличал от его самолета за исключением одной цифры на хвостовом оперении, он промчался по взлетной дорожке и, взлетев, направился на север. Самолет Моуди точно так же промчался по дорожке, но, как только подняли шасси и они скрылись в корпусе, он сделал правый поворот и взял курс на юго-восток, в сторону Судана, – одинокий самолет над унылой ночной пустыней.

Первый самолет взял чуть на запад и вошел в обычный международный коридор, отведенный для гражданских самолетов, направляющихся к французскому берегу. Скоро он пролетит неподалеку от Мальты, где находилась радиолокационная станция, обслуживающая аэропорт Валетты, которая осуществляла контроль за воздушным транспортом в центральной части Средиземноморья. Экипаж «гольфстрима» состоял из военных летчиков и обычно перевозил военных и гражданских знаменитостей из одной точки мира в другую. Работа была безопасной, хорошо оплачиваемой, но скучной. Однако сегодня все будет иначе. Второй пилот не сводил глаз с карты, которую держал на колене, и со спутниковой навигационной системы. В двухстах милях от Мальты, на высоте 39 тысяч футов, он посмотрел на старшего пилота. Тот кивнул, и второй пилот перевел радиолокационный транспондер самолета на деление 7711.

– Башня управления Валетты, башня управления Валетты, это новембер-джульетта-альфа. Мэйдэй, Мэйдэй, Мэйдэй.

Оператор радиолокационной станции на Валетте сразу заметил тройной знак на экране радара. В центре контроля за полетами это была тихая смена, они вели наблюдение за обычными редкими рейсами, и эта ночь ничем не отличалась от остальных. Оператор мгновенно включил микрофон и жестом подозвал к себе начальника смены.

– Джульетта-альфа, это башня управления Валетты, вы подали сигнал бедствия, сэр?

– Валетта, говорит джульетта-альфа, подтверждаю сигнал бедствия. Мы совершаем санитарный рейс в Париж из Заира, на борту пациент и медицинский персонал. У нас только что вышел из строя один двигатель и возникли проблемы с энергопитанием. Ждите…

– Джульетта-альфа, это Валетта, находимся на связи. – Видим на экране, что высота самолета 39 тысяч футов, затем 38, 37. – Джульетта-альфа, это Валетта, мы видим, что вы теряете высоту.

Голос в наушниках оператора изменился.

– Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй! Оба двигателя вышли из строя, повторяю, оба двигатели вышли из строя. Пытаемся снова включить их. Это джульетта-альфа.

– Ваш курс на аэродром Валетты три-четыре-три, повторяю, вектор на Валетту три-четыре-три. Остаемся на связи, сэр.

Оператор услышал только короткое «понял». Высота самолета снизилась до 33 тысяч футов.

– Что случилось? – спросил начальник смены.

– Он передал, что оба двигателя вышли из строя, быстро теряет высоту. – На компьютерном экране было видно, что терпящий бедствие самолет – «гольфстрим», и в центре управления подтвердили полетный план.

– Он хорошо планирует, – с надеждой заметил начальник смены; высота упала до 33 тысяч. Оба знали, что «Гольфстримы G-IV» не рассчитаны на планирование с выключенными двигателями.