Читать книгу - "Зов издалека - Оке Эдвардсон"

Наконец тело раздели, и Пиа приступила к вскрытию. Сначала внешний осмотр. Настала очередь Пии бормотать в диктофон — состояние кожи, внешние повреждения. Вспышки фотоаппаратов следовали одна за другой. Винтер расслышал, как она описывает типичные оборонительные повреждения на предплечьях — он и сам их заметил, когда тело еще лежало в канаве. И мелкие кровоизлияния, на которые он обратил внимание еще на месте преступления. Так называемые петехии, возникающие при удушении, когда резко повышается капиллярное давление в голове, ломается язычная кость и отток крови от головы нарушается. Если это и есть причина смерти. Наверное… что ж еще? Под водолазкой на шее обнаружились массивные кровоподтеки.

Трупные пятна на груди, животе и передней поверхности бедер. Она лежала на спине, когда ее нашли, так что пятна должны быть сзади. Значит, ее убили, а труп перенесли. А может, она сама повесилась и попросила кого-то отнести ее тело в канаву?

Вряд ли. В такую версию поверить трудно. Хотя — чем черт не шутит.

Но что несомненно — после смерти она как минимум час пролежала на животе. Кровообращение прекратилось, и кровь под действием силы тяжести переместилась в нижние участки тела.

Криминалисты взяли у трупа отпечатки пальцев.

Пие Фреберг, по представлению Йорана Бейера, предстояло произвести так называемое расширенное вскрытие — довольно дорогая штука. Она работала, не поднимая головы. Где-то было включено радио — сквозь приоткрытую дверь доносились звуки музыки. Он втайне надеялся, что Пиа найдет какие-то признаки, способные облегчить идентификацию: татуировки, шрамы от ожогов или операций, пирсинг. Ничего — синюшно-фиолетовая кожа с белыми пятнами. Запаха Винтер не чувствовал.

— Волосы никогда не красила, — неожиданно сказала Пиа Фреберг.

Винтер промолчал и посмотрел на лицо убитой. Попробовал представить себе его живым — мимику… улыбку, гримасу.

— Сколько ей лет? Примерно?

— Около тридцати… навскид, точнее скажу позже. Может быть, старше, может, моложе. Кожа превосходная. Никаких морщин ни у глаз, ни у рта.

— Редко смеялась?

— Похоже, у нее не было особых причин для смеха.

Почему она так сказала?

— Ладно, хватит о грустном, — произнесла Пиа. — Ты останешься до конца?

— Еще немного побуду.

— А я пошел. — Бейер начал снимать халат. — Я тебе позвоню, — бросил он Винтеру.

Тот кивнул и опять уставился на мертвое лицо. С закрытыми глазами оно выглядело старше.

Под операционными лампами казалось, что тело убитой насквозь пронизано светом.

Пиа начала осмотр внутренних органов, вычерпала в пластиковый пакет содержимое желудка, взяла пробу мочи и крови из бедренной вены.

Винтер вышел из прозекторской и позвонил Рингмару.

— Что ты там застрял? — первым делом спросил Рингмар.

— Надеялся получить хоть какую-то зацепку для идентификации.

— Да, конечно… Народ сейчас делает татуировки в самых неожиданных местах. А горошины эти… пирсинг… даже говорить неудобно. Нашел что-нибудь?

— Макияжа нет.

— Что?

— Она не пользовалась макияжем.

— А это так необычно — не пользоваться макияжем?

— Зависит от круга общения… В приличном обществе довольно обычно, но она, похоже, к приличному обществу не принадлежала.

— Что ты хочешь сказать?

— Не из богатых. Даже более того — из небогатых. А еще точнее, из бедных. Одежда самых дешевых марок. А может, я и ошибаюсь.

— А Бейер что говорит?

— Бейер не говорит ничего.

— Мой клиент поразговорчивей.

Винтер вспомнил силуэт на парковке. Он успел пообщаться со свидетелем всего несколько секунд и передал его Рингмару.

— И что он сообщил?

— Он держит машину на парковке.

— А чем он там занимался в три утра?

— Говорит, был на вечеринке в Хеленевике. Выпил, говорит, пару лишних рюмок и побоялся въезжать в город — решил остаться на парковке и вздремнуть, чтобы спирт выветрился.

— Это он и мне сказал…

— Утверждает, что это правда.

— А ты попросил его дыхнуть в трубочку?

— Сразу же. Он пил, но к моменту пробы осталось совсем немного. Уже никто бы его не задержал за пьяное вождение.

— Хорошо… И что он говорит? Что он видел?

— Он уже начал дремать, но захотел помочиться. Пошел к канаве и заметил ее.

— Как?

— Говорит, поссать не успел — вижу, что-то лежит. Подошел поближе и… сразу позвонил нам по мобильнику.

— Надо проверить звонок.

— Само собой.

— А во сколько это было?

— Без четверти четыре. Примерно. Если хочешь, позвони в ОПС,[5]они тебе скажут точно.

— А больше он ничего не видел?

— Нет. Никто ни проходил, не приходил, не уходил, не пробегал, не убегал.

— А остальные машины?

— Занимаемся.

— Утренняя молитва переносится на полчаса.

— Собрать всех?

— Всех. Это ты хорошо сказал — всех. Всех-всех.

Он вернулся в прозекторскую. Женщина на столе так и оставалась безымянной. В большинстве случаев имя убитого выясняется сразу или почти сразу; от этого, конечно, событие не становится менее отвратительным, но по крайней мере для жертвы все ужасы уже позади, и живые могут похоронить своих мертвых.

— Хорошие зубы, — сказала Пиа. — Не идеально белые, но в отличном состоянии.

— Остается надеться, что кто-то заявит об исчезновении… Пожалуйста, пришли мне протокол как можно быстрее.

— Как всегда.

— Ты молодец, Пиа. Замечательно работаешь.

— Такие комплименты вызывают у меня подозрения.

Винтер промолчал и пошел к двери. Он хотел пить и почему-то очень устал.

— А что ты делаешь вечером, Эрик? — Вопрос Пии догнал его уже на выходе.

Он остановился и поглядел на нее. Она приводила в порядок стол.

— Я-то полагал, ты опять замужем, или как это у вас называется…

— Все пошло псу под хвост. Опять, как ты говоришь.

— Не думаю, что…

— Нет, конечно. — Она не дала ему закончить фразу. — Забудь. Ты прав. Да я и спросила больше для того, чтобы ты не закапывался в это дело по уши. Наберись сил.

— Вечером буду спать и разговаривать с Ангелой о будущем, — ответил он на уже снятый вопрос. — И размышлять об этой девице.