Читать книгу - "Цвингер - Елена Костюкович"

Так она исчезла и вела себя загадочно в июле, неделю. Оказалось, добралась до Александра Литвиненко и взяла у него интервью о втором издании книги «ФСБ взрывает Россию». Виктор консультировал ее по мелочам. Литвиненко остро поставил в интервью вопрос об отравлениях как оружии российских спецслужб: «Яд для них — такое же оружие, как нож или пистолет. Приказ на его применение может дать директор ФСБ или его первый заместитель». Ну просто замечательно разбирается в ядах и отравлениях этот Литвиненко. Глядь как бы этот парень сам кого-нибудь не отравил.

Кстати, очерк о убийствах политических оппонентов за пределами России, Наталии и невдомек, взбаламутил Виктора. Ведь у него самого мать погибла в тридцать семь лет на французско-испанской границе, по дороге на конференцию диссидентов, в неправдоподобной автомобильной катастрофе.

Когда постучали тогда, двадцать восьмого августа семьдесят третьего, снизу в их парижскую квартиру три ажана, перед домом на площади Сен-Жорж кипел асфальт и окна были забаррикадированы ставнями, чтоб не впускать перекаленный воздух. На кухне из разверстого холодильника вытекала прохлада. Отчим Ульрих заливал водой кафельный пол, и они с Виктором лежали на полу на простынях. Отчим с кроссвордом («Полорогое с острова Сулавеси: аноа»), Виктор со свежим «Пиф Гаджет». Методу этому, мокрые тряпки на голый камень, Ульриха научил Жильбер, приятель, сидевший не в Инте и не в Ижевске, как Ульрих, а в Джезказгане, где летом для разнообразия заключенные мерли не от холода, а от жары.

У полицейских, конечно, имелась инструкция, как оповещать семьи погибших. При Викторе они сказали, что мама попала в больницу. Отчима отвели в сторону, и, поскольку по закону нужно было его везти на опознание, к Виктору вошла посидеть заранее подготовленная соседка. А что произошло с матерью на самом деле, Вика услышал уже от отчима, когда тот вернулся с опознания. Оповестил тот Виктора коротко. Гораздо короче, чем обычно с ним говорил.

Когда первый месяц после материной смерти миновал — а в первый месяц Вика так и не отцепил сжатых пальцев от простыней-половиков, — отчим добавил комментарий. Мама слетела в обрыв не случайно. В маминой крови обнаружили алкоголь. А это странно при Люкином законопослушном характере. Из цилиндров, похоже, была выкачана тормозная жидкость. Так что маму и сидевших в машине троих ее друзей, скорее всего, убили. Убили те, чья трехбуквенная кликуха и прежде произносилась в этом доме с гадливостью. Клубок гадюк, колтуны, колдуны, гробовой бобок. В прерывистых снах Виктора эти образы, впиваясь друг в друга и вращаясь, свертывались в смертный колобок аббревиатуры.

Поэтому, получив газету с Наталииным интервью с Литвиненко, Виктор отослал ксерокопию в Аванш Ульриху. Отчиму, который с тех самых пор, не отступаясь, пытается разгадать женину безвременную смерть.

А Наталию за интервью премировали на Мантуанской книжной ярмарке. Вот сейчас недавно, в сентябре. Виктор ездил, волновался, сидел, хлопал в публике. Наталия была в вихре — не обратила на него внимания, рукой махнула. В этой Мантуе ее приглашали на вечерние приемы. Официально, на каблуках и с мужем. Ну что, приезжал муж из Брюсселя, где служит в каком-то политическом террариуме. Этот полуразведенный с Наталией Джанни Пископо. Он на вечерах нервничал, грыз удила. В результате славно напился на пару с Виктором.

Этот муж, кстати, тоже частая причина Наталииных неявок. Хотя известно, что с мужем Наталия в процессе расхождения с тех пор, как Марко было три года. Развод еще не оформлен. В Италии эта тягомотина может длиться без срока. Тебе, Виктор, некоторых вещей не понять. Нати и экс-супруг остаются людьми очень близкими. Естественно, нетактично было бы уходить от приехавшего экса куда-нибудь, и приводить домой кого-нибудь, и будоражить хорошего, ни в чем не виноватого человека.

В общем, телефон мог бы нести новости с фронта Наталии. Не волноваться, сказал себе Виктор. А то ничего не пойму. Я от психоза глупею. Я не вслушался. Я не успел ни обрадоваться по поводу заказанного ресторанного репортажа, если она меня с собой ведет в качестве эскорта и подъедателя, сподручного сотрапезника, — ни омрачиться по поводу саммита.

Если это звонит Наталия, и при этом без твердых планов — я могу ей сам кой-что предложить. Хотя бы «Амур» на Сольферино. Они устроят нам нечто неповторимое. Увидев с такой брюнеткой! Там меня всегда поддерживали… А лучше, еще лучше — в «Льеватапс» к испанцу Мейеру! Или в бретонский «Пикник»? В «Бибопе» вроде были недавно. А может быть, наоборот, в «Хоум»? В стиле пятидесятых. Достаточно новое… Или пригласить Наталию прокатиться. Тут рядом, в Канеграте, третья октябрьская суббота, сагра трюфелей. В Кодоньо, неподалеку от Лоди, и в Морбеньо, если Виктор правильно помнит, торжественно жарят каштаны у соборов на площадях. Музыка, простонародное веселье, прощание с летом. Репортаж можно написать прекрасный. В Санто-Стефано-Тичино празднуется виноградосбор…

Это если бы звонившая была Наталией. Но волнение накатило и отхлынуло. Послышался скрип на кошмарном английском невесть про что. Нет. Это не ожидаемая…

— Да, Виктор Зиман. Извините, по какому поводу?

Нет, скрипучка не была Наталией. Анонимная тетка. Польский у нее инглиш или русский? Южнославянский? Догадка почти справедлива. Короткий раздраженный ответ. Шипливый инглиш дамы — болгарского бутилирования.

— Виктор Зиман? Прошу меня прощения извинить за беспокойство перед вашим уезжанием. Вы когда прибываете во Франкфурт? Меня зовут Зофка Станчева. Литературное агентство «ЗоЛоТо». Вы когда-нибудь встречались по работе с моим бывшим мужем Лойко Тодоровым. Лойко вам передает привет, в этом году не намерен присутствовать во Франкфурт. Будет его зам. Лойко поручил мне договорить с вами эту встречу. Как я и опасалась и как теперь слышу, у вас не имеется возможность. Погодите, все же вам имеет смысл меня слыхать. К вам важное дело, интересное для нас, но в особенности оно вам интересное. Даже не для фирмы, а лично вам, господин Зиман. Нет, я не буду обращаться к секретарше профессора Бэра. Я понимаю, что франкфуртский график скомплектован… Но я думаю, что узнаете, каких бумагов касается, и изыщете возможность. Нет, полчаса вам покажется неполно. Я покажу вам их. Нет, о присылке по мейлу нет возможности. Они не сканированы. Может, вы получите в самое близкое время количество страниц копий. Конечно, дело о происхождении материалов. Нет, разговор не телефонный. Понимаю, однако все же я на вашем месте отнеслась насерьез…

…Ну, что предпочитаете… Впоследок скажу, что речь идет за неизвестные и неопубликованные фронтовые тетради киевского художника Семена Наумовича Жалусского, прославившегося в Киеве писателем… И есть отдельный рукописный документ по дрезденскому вопросу.

…А! А! Ну именно. Так я и полагала, господин Зиман. Если вы настаиваете, я согласна переговаривать даже и до ярмарки.

Кого это черт несет, звонок от подъезда! В такой момент!

С трубкой у уха Виктор ринулся жать на домофон и отворачивать дверную шайбу. Мирей, с выбившимися рдяными кудрями, румянясь, роется в чемодане и на вызовы не реагирует. Может, просто не слышит звон, потому что вниз головой? Что делать, если это пришла Наталия? Знакомить? Умоляю, что угодно, кроме этого!