Читать книгу - "Голос - Доминик Сильвен"

Моя территория— это территория Мертвых. Эту фразу Алекс Брюс не вычитал у какого-то поэта или греческого философа. Она просто пришла ему в голову, и он имел на нее все права. С самого начала дела Вокса он изъявил желание присутствовать на всех вскрытиях. Там требовался полицейский, исполняющий обязанности законного представителя заместителя генерального прокурора. Майор взял эту обязанность на себя, потому что хотел составить полное представление о степени жестокости Вокса. Четырнадцать лет назад, закончив математический факультет и поработав немного преподавателем, он понял, что лишен педагогической жилки, и решил стать полицейским. Теперь он находился в эпицентре подлинной жизни, может быть, лишь немного ближе к его краю, чем средние, реалистически мыслящие люди, и это ни с чем не сравнимое ощущение стоило того, чтобы ради него выкладываться.

Учитывая личность жертвы и нарастающее давление со стороны средств массовой информации, вскрытие решили провести незамедлительно. На следующий день после убийства, на рассвете, чтобы не менять намеченный распорядок дня. Брюс расположился в четвертом ряду амфитеатра Института судебно-медицинской экспертизы и спустя несколько минут сообразил, что этот ряд соответствовал этажу, где находилась квартира на бульваре Гренель. Хороший знак. Состояние полутранса, в котором он пребывал, предвещало что-то хорошее. Вся информация, все, происходившее вовне, просеивалось через сито его рассуждений, обогащая их. Становясь новыми звеньями в длинной цепи эпизодов дела Вокса. Он превратился в охотника. Собранного. Нацеленного только на свою добычу. Дельмону, Саньяку и другим не понравилось бы, что майор Брюс рассматривает себя как самостоятельного следопыта, а не как члена группы. Но какое это имело значение? Он следовал своему инстинкту. И, по сути дела, единственным, чье мнение что-то для него значило, был Виктор Шеффер.

Судебно-медицинский эксперт только что сделал скальпелем надрезы на теле и конечностях, позволяющие определить направление ударов и ранений, полученных до смерти. Он подтвердил наличие удара в область солнечного сплетения, о котором говорил Санчес. Копна золотых волос Изабель Кастро свешивалась за край оцинкованного стола. Брюс не мог отогнать мысль о том, какими шелковистыми они должны быть на ощупь, и тут же вспомнил слова Геджа о Тессе:«Бывает, что ты мечтаешь о ее смерти?» Затем вспомнилось и остальное. Идея Геджа. Сделка на Тессу. Достаточно было подстегнуть свое воображение. Представить Тессу на месте Изабель. Плотное тело вместо тонкого, черные волосы вместо светлых. Разрешат ли бывшему мужу не присутствовать на вскрытии жены? Безумие, какие коварные мысли иногда лезут в голову! Такие же, как его одержимому местью приятелю-алкоголику. «И все-таки в этой истории горечь не заразна», — подумал он, а потом постарался сосредоточиться на действиях эксперта.

Тот сделал большой разрез, от основания шеи до лобка. Чтобы добраться до органов грудной и брюшной полости. Теперь тело расчленяли по-настоящему. Брюс знал, что вся процедура займет не менее двух часов. От взятия образцов крови до взвешивания внутренних органов. Потом он рассечет кожу черепа, отделит волосяной покров, откинет скальп на лицо, распилит черепную коробку электропилой. Совершенство убивают во второй раз, Фред.

Территория Мертвых. Как и в предыдущих случаях, он снова вернулся мыслями к мифу об Орфее, отправившемся искать свою возлюбленную в подземное царство. Он вспомнил, как еще мальчиком изучал старый словарь своего деда Жерара, лотарингца, старого металлурга, заядлого книгочея. Старик научил его путешествовать по миру, созданному воображением древних греков. Посвятил в сложные связи между богами, богинями, их отпрысками и приятелями. Зевс, Афина, Гермес, Дионис, Ио и нимфы. Самое большое впечатление на маленького Алекса произвел Аид. Бог подземного царства был единственным, в чью честь греки не воздвигли ни одного храма и не сложили ни одного гимна. Аида боялись и ненавидели, ему посвящались особые ритуалы. Священнослужитель, имевший право совершать обряды только в темноте, вскрывал брюхо жертвенного животного, обязательно черного, ножом с рукояткой из эбенового дерева. Судебно-медицинский эксперт дописьменной эпохи. Вообще-то Алекс сразу полюбил Орфея. Музыканта, который не испугался страшных Аида и Цербера, потому что верил, что любовь сильнее смерти. В десять лет Алекс Брюс познал эту великую истину. Сегодня, особенно в дни вскрытий, когда приходилось терпеть кровь, растерзанную плоть, запахи и шум электропилы, он спрашивал себя, не из-за Орфея ли он решил податься в полицейские.

Около половины девятого утра майор вышел из института на площади Мазас и включил мобильный телефон. Сигнал оповестил его о наличии голосового сообщения. Он набрал свой код и услышал Санчеса: на стакане, который, верояно, использовал Вокс, нашли волокна, но никаких отпечатков пальцев. Как обычно. Брюс сел в машину и направился в сторону проспекта Президента Кеннеди. Ему предстояла встреча с Майте Жуаньи, продюсером «Запретных ночей».

Стеклянный подъезд здания «Радио Франс» украшали несколько плакатов с портретами ведущих-звезд. На одном из них можно было видеть Изабель Кастро: распущенные светлые волосы, умные глаза и улыбка, в руках с тонкими запястьями— большие круглые наушники. Поклонники положили цветы под плакатом. Брюс остановился посмотреть и заметил букет из мелких красных роз. Он нагнулся и увидел, что к целлофану приколот белый конверт. Осторожно взял букет за стебли, приподнял клапан конверта, стараясь оставить как можно меньше отпечатков. Белая картонная карточка. Одна строчка печатными буквами: «Вселенная— это машина».

— Что вы делаете, сударь? Это не ваши букеты! Брюс поднял голову и увидел перед собой взбешенного охранника. Двухметровый уроженец Антильских островов.

— Майор Александр Брюс, криминальная полиция. Вы видели, кто положил этот букет?

— Нет, майор. Утром приходили женщины с детишками. Но цветы стали класть еще ночью. Вообще-то я их видел, еще когда пришел, в шесть утра.

— Кто дежурил ночью?

— Мартен и Жерар. Сейчас они у себя. Но, если бы они заметили что-то необычное, они бы мне сказали.

— Мы с ними свяжемся. По очереди. Антилец скорчил гримасу, потом снял с пояса мобильный. Просмотрел список телефонов, набрал номер:

— Жеже! Я тебя разбудил. Прости, друг. Тут с тобой инспектор хочет поговорить. Это в связи…

Брюс выхватил телефон из рук охранника. Он хотел получить Жеже тепленьким, пока тот не успеет сочинить какую-нибудь историю. Судя по выговору, Жеже тоже был антильцем. Не совсем проснувшимся антильцем. В конце концов он объяснил, что ночью пять раз обошел здание вместе с напарником Мартеном и что они не видели никого, кто бы принес цветы в это время. Мартен подтвердил заявление коллеги и уточнил, что они видели только ведущих и техников «Радио Франс», работавших в ночную смену. Брюс вызвал Шеффера, чтобы тот организовал экспертизу букета и карточки. Они решили, что надо снять отпечатки, сфотографировать букет, а потом направить пять человек порыскать среди парижских цветочников.