Читать книгу - "Книга о бесценной субстанции - Сара Грэн"

Вернувшись домой, я попыталась выкинуть «Книгу о бесценной субстанции» из головы. Пора смириться с перспективой провести остаток дней в маленьком провинциальном городке. Могло быть и хуже. Конечно, деньги не помешали бы, но гоняться за непонятной рукописью – не самый разумный способ заработка.

К тому же Лукас олицетворял собой все то, чего я избегала годами. У меня выработалось стойкое отвращение к привлекательным людям, которые очевидно регулярно занимались сексом и получали наслаждение от жизни. Конечно, ничто не мешало мне ходить на свидания – Эйбел точно не стал бы ревновать. Но я любила мужа. И не представляла рядом с собой другого мужчину. Да и потом – какие свидания? Мне уже за сорок, былая красота померкла, работа адская, да еще и «прицеп» в виде иждивенца, требующего постоянного ухода. Иногда я ему изменяла. Правда, каждый раз это было так неловко, сумбурно и бестолково, что у меня пропала всякая охота искать новые приключения.

Теперь в моей жизни оставались лишь дом, книги, Эйбел и Аве. Я нашла Аве через соцслужбу три года назад. Он жил с нами в качестве круглосуточной сиделки и сам подыскивал замену, когда брал выходной. На оплату его услуг уходила почти треть моего заработка. Если б могла, платила бы гораздо больше. Лучшего помощника по уходу за больным и представить нельзя – такие добрые и щедрые люди на вес золота! Аве было пятьдесят пять. В сорок шесть он приехал в Америку из Нигерии, где работал бухгалтером. После того как его мать умерла от рака, а жена – от малярии, дочери-студентки оплатили ему дорогу до США (одна училась в Стэнфорде на невролога, другая осваивала театральное искусство в Нью-Йоркском университете, но, несмотря на разные интересы, сестры были очень близки). Они хотели, чтобы отец начал в Америке новую жизнь. Вместо этого, не в силах справиться с горем потери, Аве запил. Когда решил завязать с алкоголем, сотрудники иммиграционного центра предложили ему окончить курсы помощников по уходу за больными, и он ухватился за эту возможность. Однако не оставлял надежды вернуться когда-нибудь к работе бухгалтера. Каждое утро, пока Эйбел спал, Аве ходил на собрания общества анонимных алкоголиков. Отношения с дочерьми, испорченные за годы запоев, постепенно налаживались – по крайней мере, они начали регулярно общаться.

Мы справлялись. Да, иногда мне хотелось большего, иногда я мечтала о лучшей жизни, – но понимала, что у многих нет и этого. И не жаловалась. Ведь могло быть и хуже.

Жизнь вошла в привычную колею. Я отправляла книги почтой, отвечала на электронные письма, разгребала накопившиеся домашние дела: давно следовало починить раковину и перестирать гору белья. Позвонила паре старых клиентов по поводу «Бесценной субстанции» – один из них коллекционировал книги по оккультизму, другой обладал обширными познаниями в алхимии – и разослала сообщения знакомым букинистам. Никто ничего не знал. Затем просмотрела свои списки литературы схожей тематики и даже прикупила несколько новых перечней. Увы, нужной мне информации там не нашлось.

Это был тупик.

* * *

Через день после моего возвращения пришел на чай сосед, Джеремайя, который заглядывал почти каждую неделю. В семидесятых он – тогда еще студент Нью-Йоркского университета – нашел подработку на лето в местных яблоневых садах и решил остаться. Я давала ему книги, а он угощал меня яблоками. Кроме Аве, Джеремайя был единственным, кто не чурался моего мужа. Остальные посетители во время редких визитов старались его вовсе не замечать – словно уродливый, не заслуживающий упоминания предмет мебели.

– Как дела, приятель? – по обыкновению обратился он к Эйбелу.

Я сварила кофе и достала купленное в супермаркете печенье. Мы поговорили о его ферме, обсудили сериалы, прочитанные книги и бардак в политике – местной, национальной и мировой. Джеремайя занимал активную гражданскую позицию и поддерживал движение «Жизни черных важны» в нашем городке, но при этом считал себя истинным христианином и оптимистом. Верил во всепобеждающую силу добра – якобы тем, кто встанет на его сторону, гарантировано счастье. По-моему, это полная чушь. Моя собственная жизнь – лучшее тому подтверждение.

Джеремайя ушел; теперь вряд ли стоило ожидать других гостей до его следующего визита. Я позвонила доктору Ричардс, лечащему врачу мужа. Давно уговаривала ее попробовать новый гормональный препарат – особая формула блокировала одни участки мозга и стимулировала другие. По данным австралийских ученых, в двух случаях благодаря этому лекарству удалось обратить симптомы деменции вспять. Доктор Ричардс терпеть не могла, когда я звонила по поводу новых методов лечения, поэтому приходилось регулярно менять врачей – никому из них не нравилось мое активное вмешательство. Сначала они соглашались испытать средство, про которое я где-то слышала или читала. Против следующего предложения о смене лекарства обычно тоже не возражали. Но к моменту третьей попытки наши отношения, как правило, были безнадежно испорчены.