Читать книгу - "Матери - Жереми Фель"

Cтоя на коленях над жертвой, Томми вдыхал полной грудью железистые запахи своего нового царства.

Под парами алкоголя у него все еще кружилась голова. Он зажмурился, наслаждаясь удивительной тишиной, царившей в стенах старой скотобойни и на некоторое время ограждавшей его от жуткого мира, позволив сосредоточиться лишь на страхе, замкнутом в его собственном теле и готовом однажды вырваться наружу, чтобы в конце концов оставить его в покое.

Псина лежала на боку и выла, ее пронзительные завывания походили на скрипы велосипедного колеса. Томми провел рукой по приоткрытой пасти – ладонь обдало теплым дыханием. Псина лизнула его пальцы, словно умоляя оставить ее в живых.

Томми приволок ее сюда, оставив за собой длинный липкий след в высокой траве. У хозяев псины, Ламли, километрах в двадцати от его дома была ферма, и, когда он был ребенком, их здоровенная бельгийская овчарка частенько пугала его: она грозно скалилась, стоило ему проехать мимо на мопеде или велосипеде, и только цепь не позволяла ей вцепиться ему в горло.

Но этим утром он сумел отплатить за все, когда приметил ее на обочине дороги. Как во сне. Мигом прибавив газу, он сшиб ее на скорости чуть больше восьмидесяти километров в час.

Это было десятое животное, которое он притащил сюда с начала лета. Начал он с кошек и кроликов, потом поймал собаку, бродившую возле старой водокачки, – подманил ее шматком мяса. Животные требовались ему живыми: он был уже не в том возрасте, чтобы забавляться с трупами. Ему хотелось отбирать у них тепло, наблюдая, как кровь вытекает из ран, прежде чем сердце перестанет биться раз и навсегда.

Мертвые, они принадлежали ему всецело. Мертвые, они принадлежали ему все до одного.

Электропроводку оборвали несколько лет назад. В разбитые фрамуги порой залетали голуби – они гнездились в нишах верхней части стен, и, слыша, как во тьме хлопают их крылья, Томми представлял, что это огромные насекомые, которые вот-вот набросятся на него.

Когда-то живодеры разделывали здесь лошадей и свиней с соседних ферм, пока в окрестностях Топики не построили новую скотобойню. Томми хотел использовать это строение, пока его не разрушили для того, чтобы возвести тут в начале следующего года социальное жилье для неимущих семей, в основном чернокожих, заполонивших город. Но, если понадобится, он будет рядом и станет защищать родную землю от всякого сброда.

Когда он был младше, ему рассказали историю про одного живодера, похищавшего местных детишек и обрекавшего их на ту же участь, что и животных на скотобойне. История эта волновала его воображение с давних пор куда больше, чем несусветный вздор про вампиров и оборотней, который обычно несут у костра. К тому же от прочих россказней она выгодно отличалась тем, что все это произошло по соседству с его домом, в сероватой постройке, которую он видел вдалеке всякий раз, когда возвращался из школы домой. И тогда он представлял, что же еще могло там твориться, пока все спали.

Послышалась череда выстрелов. Ружейная пальба.

Томми бросил взгляд в сторону входной двери: она была приоткрыта достаточно широко, и через нее можно было прошмыгнуть в пшеничное поле, чуть колыхавшееся под дуновениями знойного ветерка. Но он не шелохнулся, а лишь прислушался, силясь уловить голоса, которые выдали бы посторонних, случайно оказавшихся в здешних местах.

Убедившись, что опасности нет, он достал из рюкзака нож и провел пальцем по лезвию, совершенно отчетливо ощутив желание лизнуть его и оставить на нем след своей слюны.

Затем, не в силах больше сдерживаться, он прижал нож к горлу псины и резким движением перерезал его – кровь, хлынувшая из раны, мгновенно забрызгала ему бедра.

Он не ожидал, что будет столько крови, – казалось, она вся разом прилила к голове животного. Томми стянул с себя футболку с логотипом бейсбольного клуба «Канзас-Сити роялз» и отшвырнул в сторону – к джинсам и кедам, перепачканным темной землей. Теперь он был совсем голый. Так, казалось ему, удобнее разделывать плоть, к тому же мать ни за что не оставила бы его в покое, если бы заметила на одежде пятна крови.

Томми вонзил нож псине в бок, потом еще и еще раз; он бил все быстрее и при этом кричал от переполнявшей его радости, чувствуя, как от ударов ломаются кости. Затем он целиком распорол собаке нижнюю часть брюха. При соприкосновении с вытекавшей оттуда теплой кровью он, невзирая на стоявшую кругом вонь, ощутил сильнейшее возбуждение и заметил, как у него напрягся член.

Он вспомнил Тессу Уилкинс, о которой непрерывно думал последние недели, и начал мастурбировать, мысленно рисуя картину, как его нож оставляет на коже Тессы белые бороздки.

Его напряженный член пронзила боль, и, закрыв глаза, он задвигал рукой быстрее, а другую погрузил в еще не остывшее чрево овчарки, воображая, будто прикасается к теплому телу Тессы.

Он эякулировал судорожно, но без единого возгласа – сперма расползлась бледными островками поверх внутренностей и крови псины и вскоре полностью смешалась с ними.

В голове у него лопнуло громадное черное облако и пролилось дождем. Облегчая душу и умиротворяя его.

Протопав босыми ногами по каменному полу, Томми бросил останки собаки в мешок для мусора. Он закопает ее, как и всех остальных, в поросшей кустарником земле в паре десятков метров отсюда.

На стене висел пожарный рукав. Томми обдал струей пол, потом обмылся сам, чтобы избавиться от малейших следов крови, уже засыхавшей у него на бедрах, и стал завороженно смотреть на жижу, стекавшую через решетку в сточную канаву, представляя, как реки подобного месива разливаются по чреву земли.

Обсохнув, Томми оделся, просунул мешок в дверной проем и протиснулся в него сам, тотчас ощутив всем телом солнечный жар и пока еще не зная, что очень скоро он наконец заключит в объятия свою первую любовь.