Читать книгу - "Подозреваемый - Дин Кунц"

Человек начинает умирать в день своего рождения. Большинство людей живут, отрицая незримое присутствие смерти до того самого момента, пока не осознают, в преклонном возрасте или в тяжелой болезни, что она давно уже с ними рядом.

А вот Митчелл Рафферти мог с точностью до минуты назвать дату, когда он начал осознавать неизбежность смерти: понедельник, 14 мая, 11.43 утра, за три недели до своего двадцать восьмого дня рождения.

До этого момента он редко думал о смерти. Прирожденный оптимист, очарованный красотой природы и с улыбкой воспринимающий человечество, он не имел ни малейшей причины для того, чтобы задаться вопросом: а когда и как может быть доказана его смертность?

Когда зазвонил телефон, он стоял на коленях. Ему еще предстояло заполнить тридцать квадратиков красными и лиловыми бальзаминами. Сами цветы не пахли, но ему нравился запах, идущий от плодородной почвы.

Его клиенты, владельцы вот этого конкретного дома, любили сочные цвета: красный, лиловый, ярко-желтый, ярко-розовый. Белый и пастель их совершенно не устраивали.

Митч понимал почему. Выросшие в бедности, они создали успешное предприятие, много работая и не боясь рисковать. Их жизнь бурлила, и яркие цвета олицетворяли для них буйство природы.

В это вроде бы ординарное, но на поверку оказавшееся знаменательным калифорнийское утро солнце напоминало шар расплавленного сливочного масла, подвешенный в бездонной синеве.

И пусть оно еще не обжигало, а только грело, Игнатия Барнса прошиб пот. Лоб и щеки блестели, с подбородка капало.

Работая на той же клумбе, в десяти футах от Митча, Игги напоминал сваренного рака. С мая до середины июля его кожа не желала темнеть, только краснела. Так что два месяца в году, прежде чем наконец-то покрываться загаром, он мог спокойно прятаться в помидорах.

Игги не понимал важность симметрии и гармонию ландшафтного дизайна, не мог он и как следует подстричь розовые кусты. Но отличался трудолюбием и всегда умел поддержать разговор.

– Ты слышал, что случилось с Ральфом Ганди? – спросил Игги.

– Кто такой Ральф Ганди?

– Брат Микки.

– Микки Ганди? Я и его не знаю.

– Конечно, знаешь, – возразил Игги. – Микки частенько заглядывает в «Раскаты грома».

В баре «Раскаты грома» обычно собирались серфингисты.

– Я там давно уже не бывал, – ответил Митч.

– Давно? Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Я думал, ты иногда туда все-таки заглядываешь.

– Значит, меня там недостает?

– Признаю, никто еще не назвал стул у стойки бара в твою честь. Ты нашел местечко получше «Раскатов грома»?

– А ты не помнишь, как три года тому назад приходил на мою свадьбу? – спросил Митч.

– Конечно, помню. Пирожки с морепродуктами были отменные, а вот рок-группа – выпендрежная.

– Они не выпендривались.

– А тамбурины?

– С деньгами у нас было не очень. Но, по крайней мере, на аккордеоне никто из них не играл.

– Только потому, что игра на аккордеоне требует более высокого интеллектуального уровня.

Митч вырыл ямку в земле.

– И на пальцах у них не было колокольчиков.

Вытирая пот со лба, Игги пожаловался:

– У меня, должно быть, эскимосские гены. Меня прошибает пот и при десяти градусах.

– Я больше не хожу по барам, – уточнил Митч. – Я – женатый мужчина.

– А что, нельзя совмещать семейную жизнь и «Раскаты грома»?

– Я предпочитаю дом любому другому месту.

– Ох, босс, как это грустно.

– Это не грустно – чудесно.

– Если посадить льва в клетку на три года, даже на шесть лет, он никогда не забудет, что такое свобода.

– Ты спрашивал льва?

– Мне не нужно спрашивать. Я и есть лев.

– Ты не лев. У тебя вместо головы чурбан.

– Я рад, что ты встретил Холли. Она – удивительная женщина. Но я предпочитаю свободу.

– Имеешь право, Игги. И что ты с ней делаешь?

– Делаю с чем?

– Со своей свободой. Что ты делаешь со своей свободой?

– Все, что пожелается.

– Например?

– Все. Если, к примеру, мне хочется съесть на обед пиццу с колбасками, я не должен спрашивать какую-то дамочку, что хочет она.

– Важный момент.

– И если я решу заглянуть в «Раскаты грома» и выпить несколько кружек пива, никто не будет проедать мне за это плешь.

– Холли не проедает плешь.

– Я могу насасываться пивом каждый вечер, и никто не будет звонить мне по мобильнику и спрашивать, когда я приду домой.

Митч начал насвистывать мелодию «Рожденный свободным»[1].

– И если какая-нибудь деваха подходит ко мне, я вправе станцевать с ней рок-н-ролл.

– Они постоянно подходят к тебе, не так ли, эти сексуальные девахи?

– Женщины нынче смелые, босс. Если им чего-то хочется, они это берут.

Митч усмехнулся.

– Игги, ты же не трахался с того времени, когда Джон Керри думал, что станет президентом[2].

– Не так уж и давно это было.

– А что случилось с этим Ральфом?

– Каким Ральфом?

– Братом Микки Ганди.

– Ах да. Игуана откусила ему нос.

– Кошмар.

– На берег накатывали десятифутовые волны, вот Ральф и несколько парней решили ночью отправиться на Клин.

Клином называлось знаменитое среди серфингистов место, оконечность полуострова Бальбоа на Ньюпорт-Бич.