Читать книгу - "Крепость - Петр Алешковский"

В начале марта словно прорвало небесные скрепы, ночные ветры разбушевались не на шутку – давали последний бой со всем безрассудством и свирепостью, свойственными обреченным на неминуемую смерть. Днем на несколько часов из туч выныривало солнце, ветер стихал, и тогда снег, летевший всю ночь из поднебесья, начинал искриться и таять на глазах, но к вечеру холодало и влажный наст запечатывало крепкой бронированной глазурью. Провода покрылись ледяной оболочкой. При ярком солнце понурые мазутные столбы на поле, казалось, были соединены двумя напряженными огненными струнами, ночью ветер вытягивал из них одну нескончаемую печальную ноту. Началось полнолуние, в отраженных лучах луны наст светился потусторонним светом, как кафель в пустой операционной, в которой включили кварцевую лампу. Ветви на деревьях и кустах превратились в причудливые сосульки, снег налипал на них огромными комами, морозными ночами ветви не выдерживали лишнего веса и ломались с громким хлопком, похожим на выстрел. Вьюга сдувала с наста колючую заметь, заваливала расчищенные дорожки.

Утром и вечером приходилось работать большой фанерной лопатой, и всё для того, чтобы следующим утром снова выходить на работу. Сталёк засел дома, как делал всегда, когда кончался запой. Он сутками лежал на кровати, уставившись в потолок, выхаживался, ему было не до сугробов. К колодцу не ходил, набивал снег в пластиковую ванну, в которой мать стирала одежду. Снег в комнате таял, и он черпал воду чайником и тянул ее, студеную и мутную, из носика – поднести ко рту трясущимися руками стакан чаю было для него непосильной задачей. Мальцов с Леной убирали снег, причем соседка ни в чем ему не уступала. Лопата у нее была вполовину меньше, зато трудилась она размеренно и безостановочно до тех пор, пока дорожки вокруг дома не были расчищены до обледенелой земли. Она никогда не жаловалась на боли в скрюченной спине, хотя Мальцов знал, спина у нее болела постоянно: в молодости Лена сломала позвоночник, неудачно спрыгнув со стога на землю. Он часто останавливался передохнуть, смахивал со лба пот и с восхищением смотрел на снующую, как челнок ткацкого стана, Ленину лопату.

– Ты совсем не устаешь?

– Очень даже устаю, только мою работу за меня никто не сделает.

Рей носился вокруг по блестящему насту, не оставляя следов, поскальзываясь, падал на брюхо и катился по инерции, как на санках, заваливался на бок, лаял и веселился вовсю – ему всё было нипочем. Он отъелся, округлился, подрос и уже не поскуливал во сне.

Деревню окончательно отрезало от внешнего мира.

Сталёк «болел» пять дней, потом не выдержал, сбегал на лыжах в Котово и, вернувшись, матерился на чем свет.

– Думал, ноги поломаю, сплошной каток, три раза падал, но ни одной бутылки не разбил, веришь?

– Мастерство не пропьешь.

– Гадаю вот, как Валерик сено будет вывозить. Я четко сказал: вывозить не подписываюсь, нахрена мне эта мука.

– Какое такое сено?

– Летом деревню окашивал, у меня стожок в сарае припрятан. Всего-то делов, а деньги! У него сено вышло, сам мало косит, больше покупает. Вот и настал мой черед.

– Значит, сено продал и гуляешь?

– В деревне можно жить, Иван, знай только, где взять и когда продать.

«Сенной» водки хватило ненадолго. Вскоре Сталёк снова сорвался в поход. Вернулся с прибытком, бросил при встрече, что подписался-таки вывозить.

– Валерик фитилек запалил, переждал чутка, теперь на твоей спине сено и вывезет, – со смехом сказала услышавшая стальково признание Лена.

– Сталёк работы не боится, – забубнил свою мантру сосед. Мальцов ушел в дом, лишь бы не слушать пьяный лепет, злость переполняла его.

«Не лезь в их жизнь, не твоя, сами разберутся», – шептал себе и оттого только больше распалялся. Метод воздействия у кровососа Валерика был один, но наивернейший, и работал безотказно.

На следующий день чуть свет появился новый хозяин сена. Пришел пешком, притащив за собой на вожжах здоровенный короб, поставленный на охотничьи лыжи. Навалили в короб с верхом, увязали веревкой, Сталёк впрягся спереди, Валерик, воткнув вилы в кладь сена, толкал сзади. Тронулись, потащили. Рей, возбужденно тявкая, бросился за ними, Валерик пнул его валенком, щенок покатился кубарем по насту, вскочил, отряхнулся и встал в сторонке, провожал их уже молча, наученный горьким опытом.

– Силу взял, а в голове пока пусто, – прокомментировала Лена.

Мальцов свистнул песику, постучал ложкой по миске. Рей тут же кинулся в дом, этот сигнал он усвоил одним из первых. Дрожал от нетерпения, пока Мальцов накладывал остуженный суп с макаронами, но нос в миску не совал, знал, что можно и ложкой по носу получить, затвердил предыдущие уроки. Поев, тут же запросился на волю, скреб дверь, скулил, пришлось выпустить его на улицу.