Читать книгу - "Женские убеждения - Мег Вулицер"

– Фу, гадость какая, говорить вслух такие вещи, – заметила она.

– Ну, ей просто больше некому про это сказать.

– Я тоже с матерью живу, но она со мной всяким говном не делится. И меня это устраивает.

Кори передернул плечами – хотелось, чтобы она ушла. Забота о матери стала для него и работой, и сутью существования. Он распоряжался ее жизнью, стараясь делать так, чтобы боли она испытывала не больше необходимого. Ему не хотелось, чтобы Кристин вторгалась в эту епархию, ей полагалось ее игнорировать и не высказываться по этому поводу. А она позволяет себе возмущаться, указывать, иметь собственное мнение, и вот все, что в Кристин Веллс мимолетно представилось ему эротичным – крошечная собачья будка, вытатуированная на лодыжке, длинные ухоженные волосы и податливый рот – внезапно сделалось отвратительным. Кори полностью потерял интерес ко всему, что было связано с этим существом, потому что оно пересекло установленные для него границы, да еще и оскорбило его мать. Хуже того – оскорбило и его мать, и его. Оскорбило то, чем они с матерью были друг для друга. Нет, оно оскорбило только его.

– Кристин, я встану, – сказал он. Рядом с ней он начинал говорить в непривычной для себя манере. «Я встану» вместо «Мне нужно встать».

– Кори, ты че, окрысился на меня за то, что я офигела от твоей мамаши с ее запором?

– Типа того.

– Пошел ты в жопу, Пинто.

– Да, ладно, хорошо, очень мило с твоей стороны.

Он встал, отыскал брюки, потом рубашку – никогда еще он не одевался с таким облегчением. Кристин, однако, не двигалась. Она лежала в его постели и никуда не спешила. Выкурила сигарету, пощелкала пультом телевизора и в результате остановилась на новом варианте сериала «Юноша познает мир» – того самого, из которого он когда-то позаимствовал свое имя. Эту серию, в которой Кори отказывается участвовать в школьной постановке «Гамлета», когда узнает, что на сцену ему придется выйти в колготках, он в детстве смотрел много раз, отчетливо осознавая, насколько она типично американская, и именно из-за этого проявляя особый интерес. Теперь ему хотелось сменить имя Кори обратно на Дуарте: он готов был к этому преображению, хотя, конечно, имя его отца тоже было Дуарте, и это привносило в ситуацию неоднозначные ощущения. Кристин взяла пульт, увеличила громкость. Он знал: она теперь станет смотреть серию до конца.

Ладно, Кристин, можешь никуда не спешить, подумал он и пошел искать слабительное. Оно оказалось именно там, где он его себе и представлял: на полке в ванной, полускрытое древней мутной бутылочкой с какой-то фигней под названием «Лосьон после мытья Жан Нате». Он взял микстуру, отнес матери.

После того, как Кристин в этот день ушла, они с Кори превратились в молчаливых врагов. Если он встречал ее на улице, когда она шла в «Пай-лэнд», он неохотно махал ей рукой, но она ограничивалась горловым звуком, означавшим вроде: «Че надо?» – и шла дальше. Вскоре он перестал махать. В жизни не стало не только Грир, но и Кристин.

В итоге, когда еще сколько-то времени кануло в никуда, он, помимо забот о матери и уборки в двух чужих домах, начал самостоятельно учиться чинить компьютеры и разрабатывать игры. Обучался Кори всегда легко, его взяли на работу в «Вэлли-тек» в Нортгемптоне, подготовили, и он с невероятной, будто врожденной ловкостью стал угадывать слабости разных машин. Ему нравилось находиться вместе с коллегами в безопасном, минималистическом, тесном помещении магазина. Вечером он шел домой, делал уборку, готовил ужин, а потом играл в видео-игры, устроившись с подобранными ногами на кровати Альби и посадив Тиха неподалеку. Через несколько месяцев он начал общаться с геймерами, работавшими в магазине. Логан проявлял к нему особый интерес и, похоже, даже оказывал покровительство. Часто предлагал придумать концепцию игры, чтобы он, Логан, ее потом разработал. Кори пытался придумать.

Однажды, в конце вечера у Логана и Джен, Логан вышел с ним на улицу и, задержавшись на крыльце, спросил:

– Как, придумал чего?

– Вроде того.

– Хорошо. Буду считать твой ответ за положительный. Я и сам разрабатываю одну игру, – продолжал он. – Мне очень нравится придумывать системы и механику игр. Об этом ты не волнуйся, я справлюсь. Дело вот в чем: я через друзей вышел на одного просто отличного инвестора. Живет в Ньютоне, приедет сюда вечером в среду обсудить детали.

– А чем он занимается?

– Богатенький хирург-стоматолог. Сам геймер, но говорит, ему воображения не хватает, вот и решил нас подключить. Ему нравятся инди-игры, своего рода произведения искусства. Считает, что если сможет вернуть вложенные деньги, уже хорошо. Мы встречаемся в «Хопс», местечке на Мейсоник, где наливают крафтовое пиво. Хочешь – приходи тоже.

– Ну, я пока, пожалуй, не готов, – возразил Кори.

– До среды еще есть время. Уверен, ты до тех пор что-нибудь сваришь.

Вернувшись с работы домой, Кори уселся за стол в гостиной – мама мирно сидела напротив. В одной из многочисленных тетрадок Альби он начал писать читабельные заметки по поводу игры, которая в последнее время сложилась у него в голове – вернее, на самом деле, сложилась гораздо раньше. Вечером в среду он вошел в улей из лакированного дерева, который представлял собой «Хопс» в центре Нортгемптона. Кори чувствовал себя неуютно в этих модных заведениях, поскольку они напоминали о том, что у него было когда-то, пусть и недолго: о богатстве, которое окружало его в Принстоне, а потом – в Маниле, до того, как он от всего этого отказался.

Доктору стоматологических наук Уильяму Кронишу было тридцать пять лет: челюстно-лицевой хирург со вздернутым подбородком, изо всех сил старавшийся выглядеть аристократом.

– Я подростком был чем-то вроде гота, мне жутко нравились всякие фриковые игры. Но и отец, и дед у меня дантисты, так что, когда пришло время решать, чем в жизни заняться, я позволил подтолкнуть себя в эту сторону, поскольку вещами, которые меня действительно интересовали, на пропитание на заработаешь. Теперь у меня отличная практика, но я никак не могу забыть того, другого себя. Страшно хочется поучаствовать в создании какой-нибудь крутой игры. Сколотить на этом состояние я не рассчитываю, у меня и так с деньгами порядок. Здорово будет послушать, чего вы там придумали.

Логан отчитался первым.

– Охота на ведьм, – произнес он медленно, веско подчеркивая каждое слово. – Ролевая игра. Твой аватар – девочка, которая живет в Салеме в 1692 году. Обычная девочка. Подросток в шапочке.

– Обязательно девочка? – спросил Крониш. – Может, например, кто из деревенских жителей?

– Молодая крестьяночка, – предложил Кори.

– И верно, – согласился Логан. – Ладно, давайте расскажу, какую среду я собираюсь создавать.

Крониш поднял руку.

– Знаете, – сказал он, – пожалуй на этом и остановимся. На мой взгляд, немножко слишком стандартно. Более того, уже существует несколько игр на тему Салема. Кроме того, как я уже говорил, мне бы хотелось, чтобы это было своего рода искусство.