Читать книгу - "Стивен Кинг идет в кино - Стивен Кинг"

Боге оставил Энди и ничего не засунул ему в рот той февральской ночью сорок восьмого года, не сделал этого и Рустер Макбрайд. И насколько я знаю, никто никогда такого рода эксперимент поставить не решился. Хотя они втроем довольно круто избили Энди в тот день и оказались все вместе в карцере. Энди и Рустер попали потом в лазарет.

Сколько еще раз эти ребята пытались получить свое от Энди? Не знаю. Макбрайд потерял вкус довольно быстро: перебитый нос не располагал к такого рода развлечениям. Летом отстал и Боге Даймонд.

С Богсом вышел довольно странный эпизод. Однажды утром, в начале июля, его недосчитались на проверке. Он был найден в камере в полубессознательном состоянии, жутко избитым. Он не сказал, что произошло, кто это сделал и как к нему в камеру пробрались, но для меня все было совершенно ясно. Я прекрасно знаю, что за соответствующую сумму офицер охраны окажет вам любую услугу. Разве что не продаст оружие. Большие деньги никогда не запрашивались, да и теперь цены не слишком высоки. И в те дни не было никаких электронных систем, никаких скрытых телекамер, контролирующих каждый уголок тюрьмы. Тогда, в тысяча девятьсот сорок восьмом году, охранник, имеющий ключ от блока и всех его камер, мог позволить войти внутрь кому угодно. И даже двоим-троим. Даже в камеру Богса.

Такая работа стоила денег. Конечно, по стандартам мира, находящегося за пределами тюремных стен, расценки были не слишком высоки. Здесь доллар в ваших руках значит столько же, сколько на свободе двадцать долларов. По моим подсчетам, учинить такое над Богсом стоило немало – пятьдесят долларов за то, чтобы открыли блок и камеру, по два-три доллара каждому из охранников в коридоре.

Не берусь утверждать, что это сделал Энди Дюфресн, но знаю, что он пронес сюда пять сотен долларов. И раньше он был банкиром. А это человек, который понимает лучше остальных, как можно сделать так, чтобы превратить деньги в реальную власть. Боге после того, как его избили – три сломанных ребра, подбитый глаз, смещенная бедренная кость и, кажется, чуть растянутая задница, – оставил Энди в покое. Надо сказать, он всех оставил в покое. Он стал похож на тех облезлых шавок, которые много лают, но совершенно не кусаются. И перешел в разряд «слабых сестер».

Так закончились домогательства Богса Даймонда, человека, который мог бы, что вполне вероятно, убить Энди, если бы тот не принял предупредительных мер. (Я все же думаю, именно Энди устроил тот эпизод с Даймондом.) Эпопея с сестрами на этом не закончилась, хотя поутихла. Шакалы ищут легкой добычи, а Энди Дюфресн зарекомендовал себя человеком, слабо подходящим на эту роль. Вокруг было множество других жертв, и сестры ослабили свое внимание к Энди, хотя долгое время не оставляли его окончательно.

Он всегда боролся с ними, насколько я помню. Стоит только один раз отдаться им без боя, и в следующий они будут чувствовать себя уверенней. Не стоит сдавать своих позиций. Энди продолжал появляться иногда с отметинами на лице, и неприятности с сестрами были причиной двух сломанных пальцев спустя полгода после случая с Даймондом. А в 1949 году парень отдыхал в лазарете после того, как его угостили куском металлической трубы из подсобки прачечной, обернутой фланелью. Он всегда сражался и в результате проводил немало времени в одиночном карцере. Но не думаю, что одиночка представляла собой серьезную неприятность для Энди – человека, привыкшего всегда быть наедине с собой, даже когда он находился в обществе.

Война с сестрами продолжалась, то затихая, то вспыхивая вновь, до 1950 года. Тогда все прекратилось окончательно. Но об этом речь впереди.

Осенью 1948-го Энди встретил меня утром на прогулочном дворе и спросил, могу ли я достать ему дюжину полировальных подушечек.

– Это еще что за хреновина? – поинтересовался я.

Он объяснил мне, что это необходимо для обработки камней. Полировальные подушечки туго набиты, имеют размер примерно с салфетку и две стороны, тонкую и грубую. Тонкая – как мелкозернистая полировальная бумага. Грубая – как промышленный наждак.

Я ответил, что все будет сделано, и действительно, в конце недели мне купили заказанные штуковины в том же магазине, в котором когда-то был куплен молоток. В этот раз я взял с Энди свои десять процентов и ни пенни сверх того. Я не видел ничего летального или даже просто опасного в этих небольших набитых жестких кусочках ткани. Действительно полировальные подушечки.

Пять месяцев спустя Энди попросил у меня Риту Хейуорт. Мы разговаривали об этом в кинозале. Теперь сеансы для заключенных устраивают раз или два в неделю, а в те далекие дни это было гораздо реже, раз в месяц или около того. Фильмы подбирались не какие-нибудь, а высокоморальные. С каждого сеанса мы должны были уходить более благонравными, чем вошли в зал. Этот раз не был исключением. Мы смотрели фильм, повествующий о том, как вредно напиваться. Хорошо хоть то, что эту мораль мы получали с неким комфортом.

Энди сел рядом со мной и где-то посреди сеанса приблизился и спросил на ухо, не могу ли я достать для него Риту Хейуорт. По правде говоря, он меня слегка удивил. Обычно такой спокойный, хладнокровный и корректный, сегодня он выглядел неловким и смущенным, будто просил меня доставить ему троянского коня или… одну из этих резиновых или кожаных штучек, которые продаются в соответствующих магазинах и, судя по журнальной рекламе, «скрасят ваше одиночество и доставят массу наслаждения». Энди выглядел чуть растерянным.

– Я принесу ее, – сказал я, – все в норме, успокойся. Тебе большую или маленькую?

В то время Рита была лучшей из моих картинок (через несколько лет любимой звездой стала Бетти Грейбл), и она продавалась в двух видах. Маленькую вы могли купить за доллар. За два с половиной – большую Риту, в полный рост, размером четыре фута.

– Большую, – ответил он, не глядя на меня. Он зарделся, как ребенок, пытающийся попасть на вечеринку в клуб по пригласительному билету старшего брата. – Ты это действительно можешь?

– Могу, будь спокоен. Не иначе как медведь в лесу сдох?

Зал зааплодировал, закричал, затопал. Кульминационный момент фильма.

– Как быстро?

– Неделя. Или даже меньше.

– О’кей. – Однако он все еще был в непривычном для себя смущении, которое с трудом преодолевал. – И сколько это будет стоить?

Я назвал ему цену, не добавив ни пенни для себя. Я мог себе позволить продать Риту за ее стоимость, тем более Энди всегда был хорошим покупателем. И славным малым. Во время всех этих разборок с Рустером и Богсом я часто мучился вопросом, как долго он продержится, прежде чем молоток, который я ему доставил, опустится на голову какой-нибудь из сестер.

Постеры – существенная часть моего бизнеса, в списке самых популярных вещей они стоят сразу после спиртного и курева и даже перед «травкой». В шестидесятых это дело процветало, все желали приобретать плакаты с Джими Хендриксом, Бобом Диланом и прочими из этой же серии. Однако больше всего пользовались спросом девочки, и одна популярная красотка сменяла другую.