Читать книгу - "Любовь и сон - Джон Краули"

Таинственная ночь подошла к концу; петух уже прокукарекал, козу выгнали на пастбище. Черные создания ночи, летучая мышь и жук, улетели прочь; цветы открыли бутоны навстречу солнцу.

Они собирались на пикник. Роузи встала рано, одела Сэм, чтобы ее отец, Майк Мучо, смог забрать девочку. Они сидели рядышком на ступеньках парадного входа в Аркадию — Роузи чуть повыше, — ожидая, когда машина Майка появится в проеме ворот.

— Ты взяла Брауни? — поинтересовалась Роузи (зная, что Сэм не сможет заснуть, если забыла взять с собой Брауни, свою тряпичную куклу). — А одеялко? А сморкалку? — Пока Сэм не расхохоталась. Да, все взяла. Для Роузи единственным способом унять беспокойство и досаду была бесконечная проверка: все ли взяла с собой Сэм. Она взглянула на пальчики дочери, выглядывавшие из-под ремешков ее сандалий, и на нее нахлынула волна любви и вины. — А вот и папочка.

Трансакция была произведена быстро, без малейших следов озлобления, сопровождавшего этот процесс зимой, — когда прошло совсем мало времени после того, как они расстались, полные претензий друг к другу; в последнее время, буквально в последний месяц Майк почему-то стал очень милым, что возбудило в Роузи подозрения, — она так и не получила ясного ответа на свой вопрос, что же произошло.

— Это как — «с чего это я стал милым»? А всегда я какой? — Широкая ухмылка в ответ на сдержанную улыбку Роузи. — А если и так, — продолжал Майк, — ты уверена, что хочешь получить ответ?

— Ну.

— Хм. Хм, — понимающе сказал Майк (понимание — его конек или должно быть коньком: он ведь работал в психотерапевтическом заведении на горе Юле). — Ну. — Сэм оседлала его ногу и лениво лягалась. — Если уж хочешь знать.

— Я еще повторю свой вопрос, — ответила Роузи. — Повторю. Но не сейчас.

Они уехали после прощальных поцелуев и помахиваний рукой, которых хватило бы и на более долгое путешествие; этим душистым утром Роузи снова села на низкие, широкие и покореженные ступеньки, положив подбородок на руки, ожидая, когда старенький грузовичок ее возлюбленного появится в воротах. Белая прозрачная луна спустилась по голубому небу, подойдя к самой кромке западных гор.

Прежде всего он собирался, как он выразился, «отметиться» у своих овечек: маленькое стадо, которое паслось у дубов Аркадии, принадлежало Споффорду, другу и любовнику Роузи, — он отослал их сюда на лето, поскольку овцам не доставало подножного корма на двух принадлежащих ему горных акрах.

— Ну, как они тебе? Неплохо? — спросила его Роузи.

— Выглядят хорошо, — признал Споффорд и открыл дверь, давая Роузи пройти. — И совсем не изменились. Разве что шерсть стала погуще. Они тут вроде как вернулись к дикой природе, чего я и ожидал.

— Шебутные и шерстистые.

С овцами на деле управлялись под присмотром Споффорда и Роузи две ее собаки, две австралийские овчарки, которых она приобрела этой весной, — она вряд ли смогла бы объяснить свой порыв; смысл этому поступку придал Споффорд, решив, что владениям Бони нужны овцы — сдерживать рост травы, — а сдерживать овец, в свою очередь, будут собаки Роузи. Ей пришло в голову, что Споффорд вполне может придать смысл или даже извлечь выгоду из любого ее поступка, из любого глупого порыва, если бы она разрешила; вот почему она, как правило, держала его на расстоянии вытянутой руки.

— Ягнята набирают вес, — сказал Споффорд, погладив свой животик. Он был крупным худым мужчиной, чернобородым и по-летнему смуглым.

— Вон тот страшненький — уж точно, — парировала Роузи, захлопывая дверь грузовика. — Сожрал мой салат, не говоря уж про твою аккуратную изгородь.

— Страшненький? — спросил Споффорд, глядя на нее в притворном изумлении. — Страшненький?

Все овцы столпились у ворот, у проволоки под током, вознося молитвенное «бе-е» к пастырю своему, подателю зерна и целителю копыт, а он проехал мимо них, мысленно досчитывая.

— Девять ягнят, — сказал он. — Мне заказывали шестерых, плюс два — Вэл, получаем восемь…

— Вэл хочет приготовить ягненка? — изумилась Роузи.

Дальняя Заимка славилась своей курицей по-итальянски — мамино коронное блюдо.

— Она так сказала.

— Это ты ее уболтал.

— Вопрос вот в чем, — сказал он, — вы, ребята, последнюю купите?

— Только Сэм не говори.

— Дети, — ответил он, — беспокоятся об этом меньше, чем ты думаешь. В этом возрасте они не прочь съесть своего собственного друга. Когда становятся старше, вот тут уже могут быть проблемы. Сейчас же есть, быть съеденными, жить и умереть — все это одна забава.