Читать книгу - "Вокруг света - Олег Ермаков"

Но делать было нечего, назвался груздем… И я занял место землемера. Автомобиль тронулся. Перед Мончино мы свернули. В конце двадцатого и в начале двадцать первого веков дорога пропадала, растворялась на спуске к Днепру. Но сейчас она вела туда, где на царской карте и обозначен был паром.

К вечеру в низине появился густой туман. Запахло большой рекой. Мы услышали гогот летящих где-то гусей, стали поглядывать вверх, но из-за высоких осин и черной ольхи не видели стаю. Шофер тоже бросал быстрые взгляды в небо и снова смотрел на дорогу. Все-таки она была ухабиста.

Наконец мы выехали к плавной осенней реке среди обрывистых берегов. Пологий спуск вел к самой воде. Серж остановил автомобиль в сотне метров от воды, вышел, разминая затекшие ноги, вращая шеей. На ходу он стаскивал пыльные краги, приближался к реке, ударяя ими по ноге.

На берегу виднелись столбы. От них тянулся к противоположному берегу канат. Но противоположный берег уже едва вырисовывался в тумане и сумерках. На одном столбе сидела ворона.

– Тоска и скудость, – не выдержав, пробормотал Владимир.

Шофер, постояв у воды и поплевав в реку, вернулся и спросил, что дальше.

– Видимо, надо выкликивать перевозчика, – предположил я.

Владимир посмотрел на меня с любопытством.

– Да есть ли тут живы люди?! – воскликнул Серж, хлопнув крагами по капоту.

– Оттуда, с того берега, тянет дымком, – заметил я.

– Вы уверены, что это Днепр? – спросил Владимир.

– Да.

Серж хмыкнул и сказал, что, кроме Днепра, ничего и не может быть, чувствуется мощь.

Владимир смотрел на реку.

– Так что, звать? – спросил Серж и начал прочищать горло.

Но неожиданно мы услышали неясные голоса, стук. Серж быстро оглянулся на нас. В этих сумерках у реки после всех превратностей затянувшейся поездки можно было ожидать чего угодно. Голоса приближались, заржала лошадь. Через некоторое время канат дрогнул и заскрипел. Ворона недовольно каркнула и слетела со столба. Шофер и я, мы напряженно вглядывались в осенний туман. А Владимир вдруг засуетился. Вскоре он выдвинул ножки штатива и водрузил на него громоздкий диковинный аппарат с надписью «Меркурiй-2». Серж, оглянувшись, покачал головой. Владимир спешно спускался к воде и устанавливал фотоаппарат в ящике на треноге. В тумане странно белела его перебинтованная голова.

И вот из осеннего мглистого морока выплыл внушительный плот, а на нем люди и телега с лошадью. Вскоре можно было различить паромщика, лошадь с белесой гривой, мальчишку на телеге и низкорослого коренастого мужика в сапогах и шляпе. Он стоял, подбоченясь, подкручивал усы и внимательно смотрел на нас.

И в этот момент камера звучно щелкнула, поглощая навсегда речной вид, исполненный неверного тщетного света и осенней бедности. Наступал вечер, сгущались сумерки, и казалось, ничего здесь нет и никогда не будет: тщета и скука, холодные воды, глина. А на этой глине уже цвели тихие краски. В глазах мальчика и цвели.

Землемер об этом еще узнает и дополнит свою памятку тремя пунктами.

Не бывает живописной земли без поэта.

И любая земля живописна, если на ней родился поэт.

Третий пункт посвящен свету, землемер впишет в него световую строчку, найденную в этой местности.

А пока плот темнел меж двух берегов как основание для зыбкого и будто живого моста на гудящем мокром канате. Течение напирало на бревна, все ежесекундно менялось, дрожало, свет рос клочьями, сливаясь с рекой. И фотограф еще раз нажал кнопку затвора.

Смоленск

Все фото автора. Фоторепродукции китайской живописи; фотографии фрагментов настенной росписи и мозаики Николая Рериха храма Св. Духа во Фленове.