Читать книгу - "Полцарства - Ольга Покровская"

Слушая трезвую речь Виолетты, Саня поглядывал на собравшихся. Он видел, что Ася, полуотвернувшись к стене шахматного павильона, сковыривает с доски облупившуюся краску, а Курт и вовсе не участвует в происходящем, уйдя в созерцание крошек, падающих из-под Асиных пальцев. Татьяна, напротив, – вся внимание. На её лице суровое согласие с тезисами спикера. Наташка слушает с тревогой, сдвинув белёсые брови, и крепким плечом амазонки – наездницы и фехтовальщицы – подпирает сидящего тут же, на ступеньке домика, Пашку. Взгляд государя пугающе пуст. С отросшими волосами, в куртке и шарфе посредине майского дня он выглядит беспризорником.

– Паш! А теперь слушай меня внимательно! – сказала Виолетта и строго, с нажимом взглянула на закутанного в шарф государя. – Если действительно жалеешь хвостиков – оставь романтику. Хватит дуться на чёрствые сердца. Пристраивать безнадзорных животных – это, брат, реализм! Ясно? Эй! А чего это ты отворачиваешься? – удивилась она.

– Отворачивается, потому что это семья. И из-за чьей-то злобы её надо разрушить! – бросив отколупывать краску, сказала Ася.

– Здесь у них шамбала, – склоняясь к Виолетте, пояснил Болек. – Очень священное место.

– Ну, шамбала! Здрасьте! – развела руками Виолетта. – Если вы хотите, чтоб вашу святыню отсюда люди в спецодежде отгрузили, – тогда конечно! Скажи-ка мне, милый, ты собакам счастья желаешь или это твой потешный полк?

– Ага, потешный! В больничку играем! – огрызнулся Пашка.

– Паш, ты что думаешь, я обижусь и уйду? – сказала Виолетта, подойдя к ступенькам и уставившись на Пашку упрямым взглядом. – Я твои чувства понимаю, но лафа закончилась. Предлагаю начать с конкретного дела! У нас двух собак хотят взять, в загородный дом. Хозяева приезжают на выходные, а они там будут при стороже. Я готова попробовать пристроить вашего вот этого, Дружка! Для почину просто – чтоб ты понял, как это бывает. Дружок, ко мне! – скомандовала она.

Дружок радостно подскочил на зов и боднул Виолетту в ногу.

– Ох ты, молодец какой! – похвалила она и сунула ему лакомство. – Давайте попробуем. Может, приглянется хозяевам. Не обещаю – но вдруг?

Саня перехватил отчаянный Пашкин взгляд и знаком – бегло коснувшись ладонью губ – попросил его не спорить. Он помнил истории всех его питомцев и знал, что каждой своей собакой Пашка гордится, почитая увечья и хвори за ордена. У Тимки не было лапы, но осталась весёлая щенячья прыть. У Фильки лапы были все – но колесом, кроме того, его отличала грустная седая морда. Василиса-падучая славилась сарафаном свисающей до земли шерсти. Мышь с покалеченным позвоночником умела петь. Агнеска была самой напуганной собакой в мире, к тому же на шее у неё после месяцев, проведённых в железной обмотке, так и не выросла шерсть, при этом, по уверениям Пашки, она обладала особой собачьей мудростью.

А Дружок был просто Дружком, крупным, со скуластой мордой и историей литературной Кусаки. Слезливая пенсионерка привечала юного пса, пока было тепло. Он радостно бегал за ней в лес по грибы и провожал машину до поворота. В октябре «хозяйка» уехала. Дружок не знал других собак и не успел до морозов прибиться к стае. А потому, отчаявшись отыскать мышку в мёрзлой земле или хоть какой-нибудь съедобный мусор вдоль обочин, возвращался к заметённому снегом забору. Там и нашёл его Пашка. Они с Татьяной приехали в посёлок по чистой случайности – Танина знакомая предложила забрать ненужный ей диванчик, украшавший теперь шахматный павильон.

Всю дорогу в машине, обнимая истощённую собаку, Пашка доказывал вопящей Татьяне, что пёс прекрасный. Когда сойдёт иней – она сможет оценить редкий окрас. К тому же он молодой. Пашка пристроит его в неделю!

Окрас оказался обыкновенным, уличным. Пристроить Дружка не удалось, или, может, Пашка плохо старался. Зато теперь, на фоне стариков и калек, пёс выглядел самым перспективным.

– Собирайте дорогушу со всеми бумагами, прививками. Привезёте к сотруднице нашей, Ире, я скажу куда. Лучше прямо сегодня. Их надо ещё успеть с Бармой сдружить – в паре ведь работать! – заключила Виолетта. – Ещё и не факт, что сдружатся.

– Барма – это в честь строителя собора Василия Блаженного? – спросил Курт. – Или это от бармена?

– От Бармалея! – с укором сказала Виолетта.

Её энергичные глаза, вдруг погрустнев, обежали собравшихся и остановились на Болеке. Прославленный коуч, на методиках которого Виолетта вершила свой карьерный рост, не мешавший, однако, волонтёрской работе, ответил ей понимающим взглядом. «Да! Они дурачки! – подтверждал этот взгляд. – Сами видите, если не помочь – пропадут».

Необходимые контакты Виолетта переслала Наташке. Ей же были даны устные инструкции, что требуется подготовить и куда отправить, чтобы информация о ярмарке разлетелась в Сети.

На прощание Виолетта ещё раз подошла к Пашке.

– Дружка собирай смело! Люди проверенные – у них давно собаки.

Пашка поднял шарф до глаз и отвернулся.

Тогда с решительной непосредственностью Виолетта взяла в ладони Пашкину голову и развернула к себе.

– Паш, ну ты что! Ты же мужчина геройский! – И вдруг, расширив и без того большие глаза, воскликнула изменившимся голосом: – Ребят, да он у вас горит! Ребёнок у вас горячий! Градусник есть? – И с лицом, утратившим напор и твёрдость, по-матерински напуганно, прижала губы к Пашкиному лбу.

Так закончилось совещание по вопросам ликвидации приюта. Татьяна побежала к Людмиле в администрацию спрашивать насчёт ярмарки. Болек пошёл проводить Виолетту к шоссе. А Саня загнал Пашку в дом и, игнорируя протест пациента, учинил осмотр. В бронхах гудел баян. «Не будешь лечиться, допрыгаешься до пневмонии – и это в канун экзаменов!» – вынес он свой вердикт. Тогда пациент вырвал у доктора фонендоскоп и послушал себя сам, после чего заявил: хватит бы врать! Всё чисто!

Препирательство немного разогнало тоску. Больному дали жаропонижающее из Татьяниных ветеринарных запасов. Было решено, что ребята, когда повезут Дружка, закинут Пашку домой, к деду.

– Паш, не печалься! – говорил Саня, пока государь складывал в рюкзачок свою математику. – Вы же с Таней изначально мыслили это место как передержку. Ты подлечил их, выходил – но ты не можешь положить на это жизнь. Сейчас главное – экзамены и поступление, а там получишь образование и сможешь очень многое. Но пока, я тебя прошу, скрепись, будь разумным!

Саня понимал, что говорит как занудный взрослый, и внутренне морщился от собственных слов, но всё равно говорил, потому что чувствовал – нельзя останавливаться. Надо уболтать Пашку, бессовестно запудрить ему мозги.

– Бывало, и храмы сгорали, Паш. Человек строил церковь долгие годы, а потом её уносил пожар, но это не значит, что ему надо было во всём разувериться!

– Церковь – это здание, а они живые, – огрызнулся Пашка. – Дружок ещё ладно, он здоровый, приживётся на новом месте. А этих как отдавать? Только на мучения… Я уеду с ними! К отцу! – внезапно решил он и сосредоточенно посмотрел вперёд – словно увидел на месте стены свою дорогу.