Читать книгу - "Арабская кровь - Таня Валько"

Парень осматривается вокруг и останавливает взгляд на красном шаре солнца, которое быстро приближается к линии горизонта.

– Давай, понесу тебя чуток.

Он делает шаг и становится возле лежащего на боку мужчины.

– Не глупи!

Махди старается встать, но у него кружится голова, и он снова падает, теряя при этом сознание.

– Я сильный, как бык. – Рашид перебрасывает через плечо сомлевшего больного и быстро движется вперед, но его колени подгибаются под тяжестью как минимум семидесяти килограммов.

Когда солнце оставило на память о себе только красный отсвет, Рашид видит на его фоне белую водонапорную башню, которая возвышается над всеми зданиями на ферме. Его быстрый марш переходит в трусцу, а безвольно висящий Махди тихо стонет.

– Sorry, старичок, сейчас я уже не могу тащить тебя, – говорит Рашид в никуда: мужчина без сознания. – Поверь, что если я это сделаю, то, вернувшись, не сдвину тебя с места. – Он шумно дышит, воздух со свистом вырывается из его пересохшего горла.

– Ради Бога, я уже не справляюсь! – Пот струйками стекает у него со лба, заливает и раздражает солью красные от солнца и усилий глаза. – Господи, помоги мне, – просит Рашид шепотом. – На самом деле Аллах любит тех, кто верует. – Он начинает молиться. – «И если помогает вам Аллах, вас одолеть никто не сможет; но если Он покинет вас, кто может оказать вам помощь? И пусть доверятся лишь милости Аллаха все те, кто верует в Него»^[90].

Марыся уже пару часов стоит на крыше водосборника, а сейчас она приставила ладонь козырьком к глазам, чтобы заслониться от блеска последних ярких лучей заходящего солнца. Как это обычно бывает в сумерках, прощальные лучи перед уходом освещают весь мир, придавая окружающему невероятную отчетливость и прозрачность. Может, на расстоянии двух, может, трех километров от фермы девушка замечает движущийся объект, который быстро приближается. Сердце замирает у нее в груди, чтобы через минуту начать биться, как вспугнутая птица. Она видит бегущего худого мужчину, который несет что-то тяжелое на спине. Она уже его узнает. «От кого он убегает? Что случилось с автомобилем? Где Махди?» Вопросы быстро проносятся у нее в голове. «Оружие, я должна бежать за оружием», – решает она и, оторвавшись от каменной ограды, бросается к тайнику, известному только ей. Там спрятаны два автомата Калашникова, револьвер и три гранаты. Их оставил Муаид, чтобы в случае нападения у них было чем защищаться. Марыся не имеет понятия, как с этим обращаться. Когда она выбегает из своей комнаты на террасу, мужчины забирают у нее опасные игрушки.

– Что случилось?! – кричат они в панике. – Что происходит?

– Рашид возвращается. – Она показывает рукой направление и, схватив по дороге инвалидную коляску, бежит в ту сторону.

Молодой мужчина, идущий уже на пределе сил, видя так близко цель путешествия, неосознанно замедляет шаг. Только сейчас он понимает, насколько изможден и как сильно болит все тело. Плечи и шея одеревенели, но не до такой степени, чтобы он не ощущал страшную боль в мышцах и натянутых до невозможности сухожилиях. Позвоночник так болит, что он не может перевести дыхание. Когда Рашид оказывается на гравийной дорожке, ведущей прямо к дому, у него мелькает мысль: «Здесь уже наверняка нет мин, ведь мы заметили бы солдат, если бы они закладывали их». Он испытывает облегчение, осознав, что теперь в безопасности, но в то же время его охватывает такая слабость, что он едва держится на ногах. Сердце и конечности отказываются работать и не хотят делать даже малейшее дополнительное усилие. Рашид видит людей, с криком бегущих к нему. Он становится на колени, осторожно стаскивает Махди и укладывает его бессильное тело на песок. Парень упирается руками в землю и тяжело дышит. У него кружится голова, и когда он пробует еще встать, его глаза заволакивает пелена, расцвеченная одиночными красными и золотыми пятнами. Рашид без чувств падает на землю.

Всю долгую неделю со стороны аэродрома доносится не ослабевающая ни на час канонада. Заблокированные на безлюдье больные и лечащие их люди редко выходят сейчас во двор и снуют с опущенными головами из угла в угол маленькой переполненной клиники. После провальной попытки связаться с миром все пришли к выводу, что должны переждать.

Рашид, проспав двенадцать часов, просыпается с ощущением, словно заново родился. Досаждает ему только боль в переутомленных сухожилиях и растянутых мышцах, которые снимает обезболивающая мазь для спортсменов. Над позвоночником нужно немного поработать, делая наклоны и другие упражнения, но это не какая-то тяжелая болезнь.

Хуже с Махди, который снова находится в кровати как пациент, но на этот раз у него нет шансов взбрыкивать. Как цербер, за ним присматривает Самира. Если он хоть как-то двигается, то это пару шагов в ванную, куда идет потихоньку, опираясь при этом на палку. На прогулку его вывозят на инвалидной коляске. Сломанные два ребра осмотрены. Их движение сдерживается эластичным жилетом. День и ночь у него на шее обездвиживающий воротник. Глубокая огнестрельная рана, которая открылась у него во время рискованного путешествия, должна сама затянуться с помощью антибиотиков.

Марыся со старой кухаркой-эритрейкой творят чудеса, чтобы прокормить почти пятьдесят человек. Девушка, рыская в зарешеченном складе, находит пятидесятикилограммовый мешок затхлой муки с личинками и ползающими червяками. Однако это ее не беспокоит. Лишенные сильных мужских рук, они вдвоем переносят сокровище на патио за кухней и решают привести муку в порядок, чтобы сделать ее съедобной. Женщины, кривясь, просевают муку через сито, ссыпают в металлические коробки из-под датских масляных пирожных и ставят в морозильник. Что не выбрали, истребится низкой температурой. Старая Кристина, которая помнит еще времена своего детства и молодости в охваченной войной Эритрее, твердит, что даже с червяками мука съедобна. Наверняка никому ничего от нее не будет. Для нее личинки – это очень ценная протеиновая добавка. Марыся же, слыша такие выводы, отряхивается с отвращением. Бараны зарезаны умеющими это делать мужчинами. В конце концов, каждый из них делал это хотя бы раз в жизни на Праздник жертвоприношения. Женщины приготовили мясо и поделили на маленькие порции. Нужно было их растянуть для обедов на неопределенное время. Из спасенной муки они выпекают хлеб и лепешки, которые подают на завтрак и ужин. Марыся не только приумножает еду, как Иисус в Кане Галилейской, но и еще старается, чтобы было вкусно. На четыре пачки макарон вбрасывает одну банку тунца, пару луковиц, две ложки томатного пюре и, конечно, немного чили. К этому каждый получает по кусочку хлеба, маленькому стакану разбавленного водой молока – и ужин готов. Нечего уже сейчас даже мечтать о том, чтобы съесть помидор, перец или баклажан. Овощи под пристальным надзором и добавляются понемногу в редкие супы, в которых преобладают капуста и лук. Если ситуация не изменится к лучшему, придется ехать главной дорогой и искать ближайший военный магазин. Остается только надеяться, что можно будет что-нибудь в нем купить.