Читать книгу - "Бессмертник - Белва Плейн"

Как-то осенью — шла их вторая осень в новом доме — Джозеф ехал с вокзала домой по вечерней, сумеречной дороге. Вдруг, уже неподалеку от дома, он заметил на обочине какой-то предмет. Остановив машину, дал задний ход. В придорожной траве лежала собачонка. Он открыл дверцу, всмотрелся: жива ли? Лохматая головка приподнялась и тут же бессильно упала. Шерсть на груди и вся передняя лапа собаки промокли от крови.

Когда дело доходило до крови и боли, от Джозефа было мало пользы. И он это прекрасно знал. Может, оставить ее здесь и позвонить из дома в полицию? Но вдруг за это время кто-нибудь задавит ее насмерть? Он вздрогнул и снова посмотрел на собаку. Маленькая, морда как у овечки. Собака Лавджоев. Джозеф в породах не разбирался и собак особенно не любил. Но эту запомнил, потому что однажды, проходя мимо лужайки перед домом Лавджоев, Анна приняла ее за ягненка и разахалась. Айрис потом посмотрела в словаре — и объяснила, что это не ягненок, а собака, бедлингтонский терьер.

А если взять ее на руки, не укусит? Нельзя же бросить ее здесь. Она опять приподняла, вернее, попыталась приподнять голову и тихонько заскулила. Нет, он не может бросить бедняжку. Он вылез из машины. Ни тряпки, ни коврика — даже положить ее не на что. Он снял плащ. Не выведем кровавые пятна — значит, не выведем. Ничего не поделаешь. Он поднял ее: неловко, стиснув зубы от жалости. Собачонка снова заскулила.

Вскоре за гребнем холма он свернул на двухполосную аллею, к дому Лавджоев. Дверь открыла служанка. Из коридора, из-за ее спины, донесся женский голос:

— Керри, кто там?

— Тут Типпи принесли, миссис Лавджой. Он весь в крови.

— Я нашел его на обочине, — проговорил Джозеф. — Я Фридман, ваш сосед.

Миссис Лавджой вскрикнула:

— Господи Боже, что же это?..

Джозеф шагнул вперед, и она приняла из его рук собачонку вместе с плащом.

— Керри, велите Бобу завести машину, а потом позвоните доктору Чейзу, скажите, что мы уже в пути. — Она резко повернулась к Джозефу. — Как это случилось?

— Я не знаю, — сказал он и вдруг понял, что его обвиняют. — Это не я. Я нашел ее на дороге.

Она отвернулась. Не поверила.

— Будьте добры — мой плащ… Могу я забрать плащ?

Выпачканный кровью плащ бросили перед ним на пол. Он поднял его и вышел.

После ужина, так ни словом и не обмолвившись о происшествии на дороге, он спросил у Анны:

— Тебе не кажется, что мы живем на отшибе? До всех твоих подруг слишком далеко…

Она удивилась:

— Ну да, действительно, меньше чем за двадцать минут не доберешься. Но меня это нисколько не удручает. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так. Мы здесь уже больше года, и я решил выяснить, оправдались ли твои радужные надежды. Ведь дом всегда можно продать и купить другой.

— Но мне тут очень нравится! Ты же сам знаешь!

Верно. Он знает. Как замирает она на пороге, возвращаясь домой, как обходит комнаты, дотрагивается до любимых вещей… А в теплые вечера сидит на ступенях крыльца и смотрит на звезды. Говорит, что любила так сидеть в детстве, в Польше.

Раздался звонок в дверь. Минуту спустя в столовую вошла Селеста:

— Вас в прихожей джентльмен дожидается.

Мистер Лавджой стоял возле самой двери.

— Я зашел поблагодарить. Моя жена очень расстроилась из-за собаки. И только потом поняла, что она вас не поблагодарила.

— Верно, не поблагодарила. Но это не страшно.

— Типпи порезался осколком бутылки. Ветеринар сказал: вы подобрали его очень вовремя. Мог умереть от потери крови.

— Мне жаль всех, кто страдает. Будь то собака или человек…

В прихожую вышла Анна:

— Джозеф, вы о чем? Ты ничего мне не рассказывал!

— Нечего было рассказывать.

— Ваш муж сделал доброе дело. Этот песик нам очень дорог, он практически член семьи.

— Я рада, что муж смог помочь. Проходите, пожалуйста. Зачем же стоять на пороге?

— Спасибо, мне пора. Я смотрю, в доме много перемен, — сказал Лавджой Анне. — Его едва узнаешь.

— Заглядывайте в любое удобное время. С радостью все покажу.

— Еще раз большое спасибо. — Мистер Лавджой поклонился, и дверь за ним закрылась.

— Ну и ну!.. Ты был не очень-то любезен, Джозеф. Если не сказать — груб. Никогда тебя таким не видела.

— Что я должен был делать? Целоваться с ним, да?

— Джозеф! Что на тебя нашло? Он такой милый, приятный человек…

— Что, интересно, в нем приятного? Что ты можешь понять за полминуты? Анна, ты иногда мелешь ерунду, как ребенок!

— А ты говоришь глупости и ведешь себя, как отвратительный грубиян. Мне, конечно, все равно, но, по-моему, с соседями стоит быть повежливей. Мы вполне могли бы с ними подружиться.

— Очень мы им нужны! Они ждут нас с распростертыми объятиями.

— Дружим же мы с Уилмотами с нашей улицы.

— Ладно, ладно, не кипятись. — Он похлопал ее по спине.

Дружим? Едва ли. Но что-то человеческое в отношениях проскальзывает. Он постоял, глядя через открытую дверь на полыхающий в камине огонь, на портрет Анны над камином. Нет, он не продаст, не покинет этот дом. Это его дом. Родной дом.

29

В последнюю минуту вдруг выяснилось, что родители приглашены к кому-то в гости и Айрис придется принимать Тео Штерна одной. Примитивная, топорная уловка. Будто нельзя выдумать что-нибудь поизящнее.

И будто в этом есть смысл. Да никакого! Просто еще одно унижение. Причем с ним — даже унизительнее, чем с другими. Потому что Тео необыкновенно тонкий человек и все прекрасно поймет. Родители сами превозносят его блестящий ум! И рассчитывают, что он не раскусит их ухищрений? Шито белыми нитками!

Ей стало страшно. О чем говорить за столом и потом, после ужина? Вечер такой долгий. И ни разу прежде она не оставалась с ним наедине; правда, несколько раз он из вежливости, благодарный за родительское гостеприимство, водил ее в театр, но это не в счет.

— Селеста, ужин только на двоих.

— Знаю, знаю, мне уже ваша мама сказала. Вот я и спрашиваю: пирог печь? Времени хватит.

— Господи, да делайте что хотите. Мне все равно. Мне вообще сегодняшний ужин поперек горла.

Селеста взглянула искоса, с веселой хитрецой:

— Негоже так говорить, негоже. Человек-то какой хороший, доктор Штерн. Я ему как двери открыла в первый раз, так и полюбила. Стоит себе на пороге — это, мол, дом Фридманов? Я его сразу полюбила.

— Мне он тоже нравится. Но это еще не причина развлекать его одной целый вечер.

— И вы ему нравитесь, по всему видно.