Читать книгу - "Корпорация - Виктория Беляева"

23 сентября 2000 года, суббота. Снежный.

– Я вас спрашиваю!… – гремел Денисов, супя брови, – Ну?… Кто из вас когда последний раз за жилье платил?… За электричество?…

– А чего за него платить-то?… – удивился кто-то из глубины толпы.

Денисов только руками всплеснул, а Малышев задавил улыбку – ямочка на щеке мелькнула и пропала.

Они сидели за шатким деревянным столом в «конторе» поселка Серегино. Контора – скособоченное кирпичное здание – вмещало в себя полдюжины комнат, где размещалась администрация поселка, руководство рыбсовхоза, класс начальной школы и эта вот длинная комната, именуемая «клуб». В клубе имелся уже упомянутый стол, пара выцветших плакатов с изображением Саманты Фокс и группы «Наутилус Помпилиус», а также полтора десятка стульев, на которых расположилась сейчас часть взрослого населения Серегина. Еще одна часть населения расположилась прямо на затоптанном полу, вольно вытянув ноги в косматых унтах и с необычайным вниманием слушая молодого губернатора. Несколько человек были в облезлых оленьих парках, большая же часть – в одежде вполне городской, но старомодной, ветхой и засаленной до полной неопределимости цвета.

– Я что велел?… – продолжал громовые раскаты Денисов, – Я всем велел прийти!… Важные же вещи обсуждаются, послушать же надо!… Где еще половина народа?…

– Известно где, – хихикнула сидящая поближе к губернатору плосколицая бабенка с глазами, как две черные запятые, – Пьяные валяются… Идти боятся…

– Правильно боятся! – Денисов сердито зыркнул на бабенку, – Откуда водку берете?…

– Какая водка?… – оживилась публика, и на бабу зашикали, – Нету у нас никакой водки!… Не продают нам!…

Денисов обернулся к тому углу, где сидела серегинская элита – несколько человек с неопределенно-славянскими лицами. Женщина в болоньевом пальто с накинутым поверх пуховым платком, возмущенно пожала плечами:

– Не торгуем спиртным, Александр Михайлович!… Как вы запретили, так и не торгуем!… У нас и на складе нет!…

– Нет, говорите, на складе?… – прищурился Денисов, – Вот и хорошо… Слышь, Олежек… сходи вот со Светланой Васильевной… убедись, что нету…

Один из денисовской свиты, коротко кивнув, жестом пригласил к выходу побледневшую женщину в болонье.

– …Они же что творят?… – объяснял Денисов, прыгая по разбитой поселковой улочке между горами мусора, ссыпанного всюду, – Они все, что наловят-настреляют – мясо, рабу, пушнину – все спускают еще осенью, в обмен на водку. Приходят сюда катера коммерсантов местных, мать их, со стеклянными бусами и огненной водой, собирают все за бесценок… Вот осенью они все пропьют, а потом до весны сидят на привозных консервах и китайской лапше, которые им в долг отпускают…

– Ну, а если округ будет у них продукцию закупать?… – спросил Малышев, останавливаясь и счищая с подошвы пятисотдолларового ботинка собачью какашку, – Немножко подороже и за живые деньги?… Все равно, как я понял, «горка» сюда каждую весну гуманитарную помощь прет – продукты, одежду… Лучше уж денег дать на дотирование промыслов…

– Вот один ты у нас такой умный!… – проворчал Денисов, – Налаживаем потихоньку… Но ты пойми, все зависит от объемов. Есть некий минимум, меньше которого закупать невозможно – слишком дорогой транспорт, накладные расходы велики. Если буду брать теми партиями, которые они готовы предложить, то, пока я эту рыбу до города довезу – она у меня золотой станет!… И кому я ее там продавать буду?…

– Так в чем проблема-то?… Рыбы мало стало?…

Денисов вздохнул:

– Рыбы, Сережа, до фига. И оленя до фига, и песца. Но надо ж работать, а работать некому!… Восемьдесят процентов поселкового населения – хронические алкоголики. У местных что-то такое в организме… то ли лишнее что-то, то ли чего-то не хватает… в общем, не могут они пить, как белые люди, спиваются моментально. Любой мальчишка к шестнадцати годам уже хроник…

– Вот первая задача, главная – прекратить поставки алкоголя в поселки!… – продолжал он уже в вертолете, пытаясь перекрыть шум двигателя, – Но как это сделаешь?… Кордоны выставлять на реках?… Противозаконно это… Ну, вложился я в транспортную милицию, в налоговой создали дополнительное подразделение, в санэпиднадзоре контроль усилили, в центре стандартизации – отслеживают хоть часть уходящего в поселки груза, везут-то туда не нормальную водку – самопал, на этом и ловим… Но тут, как ты знаешь, много не наловишь – умельцев «катать» и акцизы на бутылки шлепать у нас хватает…

Настя, привалившись к плечу Сергея, в полудреме слушала горячие денисовские речи.

Третий день они мотались по округу на губернаторском вертолете, и голова у Насти шла кругом от всего, что довелось увидеть.

Были в поселке газовиков, где губернатор с директором «горки» осматривали недавно сданное общежитие. Общежитие, выстроенное по каким-то невиданным технологиям, ни то финским, ни то канадским, походило скорее на приличную гостиницу – нарядная практичная отделка, современная мебель, сияющая сантехника… Даже Малышев языком прищелкнул.

Он мало-помалу осваивался с ролью публичного человека, да и здесь, на краю земли, чувствовать себя публичным человеком было куда проще, чем в чванливой столице – газовики, подходящие знакомиться и жать руку, держались уважительно, но подчеркнуто независимо и просто, невольно вызывая ответное уважение у московского человека. Один, пожилой геолог, даже предложил выпить вместе чистого спирту, принять боевое крещение. «Но! – геолог поднял прокуренный темный палец, – Тогда уж придется все наши обычаи уважить…» «В клуб кинологов вступить!» – выкрикнул кто-то и вокруг заржали. В ответ на удивленный взлет малышевских бровей Денисов пояснил: «Обычай у них такой… для новичков… собачатиной кормят». Малышев подумал, подумал – и от боевого крещения вежливо отказался.