Читать книгу - "Песни/Танцы - Алексей Ручий"

Большинство продолжает ходить по магазинам, валяться на диване, смотреть тупые быдлошоу по телевизору, скрипеть и ненавидеть свою работу, на которую все равно придется переться завтра с утра. Большинство продолжает созерцать и размножаться. Большинство знает, что выборы будут сфальсифицированы, но большинство уже заранее придумало оправдание собственному молчанию. Пусть. Сегодня мы – единицы.

На Литейном мы свернули с Невского и сделали небольшой крюк, огибая квартал. По пути взяли по пиву и, выйдя к Фонтанке, встали на набережной напротив цирка. Времени до схода было еще достаточно, можно было просто постоять, глядя в черную воду.

Быра стрельнул у меня сигарету, я достал две штуки: одну ему, другую себе. Закурил и Глеб.

– На выборы-то кто-нибудь ходил? – спросил Быра.

– Не-а. Мы же не местные.

– Надо было открепительные по месту постоянной прописки брать.

– Делать больше нечего. Как будто неясно, кто победит в этом фарсе?..

– Ясно кто…

– И зачем тогда тратить свое время?..

Действительно – незачем. И Быра это прекрасно понимал, спросил скорее для порядку. Я стряхнул пепел через перила ограды, он полетел навстречу стылой воде.

– Будет революция? – спросил Быра Глеба.

Глеб сурово помолчал, разглядывая что-то на противоположном берегу. Потом коротко изрек:

– Будет. – Он сделал затяжку. – Не сегодня – так завтра, не завтра – так через год. Но точно будет. Так жить нельзя…

Докурили, допили пиво. Еще немного постояли у чугунной ограды набережной и продолжили свой путь. Перешли по мосту Фонтанку, пошли по Инженерной улице, затем свернули на Караванную, пересекли Манежную площадь и переулком выбрались снова на Невский.

У Гостиного двора происходило столпотворение. По обе стороны Невского стояли омоновские «Уралы», полицейские машины и автозаки. На пятачке перед входом в станцию метро собралось уже человек двести, и народ все прибывал. Мы устремились в подземный переход, чтобы скорее оказаться в центре событий.

Сердце принялось стучать учащенно, в голове вертелась только одна мысль: «Началось!» Система спустила своих цепных псов, но народ не остановить. Людям – по крайней мере, тем, кто пока считал себя человеком, а не тупым скотом, потребляющим насильно подсовываемый ему корм, – хотелось правды, и они пришли эту правду получить. Лжецы и фальсификаторы выставили ОМОН, пригнали автозаки. Посмотрим – кто кого.

Мы выскочили из подземного перехода и сходу врезались в толпу. Толпа скандировала: «Россия будет свободной!» Этот клич летел над пятачком возле Гостиного двора, отражался от стен, разрывая цепь ОМОНа, взмывал над Невским проспектом и возносился к низкому серому небу, а потом снова падал вниз. Силясь перекрыть его, в ответ ревел ментовский матюгальник: «Граждане! Данное публичное мероприятие не согласовано с властями города! За участие в нем вы можете быть задержаны и привлечены к административной ответственности! Просим вас расходиться…»

Ага, сейчас! Ребята, это бунт, а он не требует согласований. Мы имеем право на правду – и, пожалуй, пришло время им воспользоваться. Неужели мы будем согласовывать свою возможность добиваться правды с лжецами из городского правительства? Не дождетесь!

Мы подхватили клич:

– Рос-си-я бу-дет сво-бод-ной! Рос-си-я бу-дет сво-бод-ной! Рос-си-я бу-дет сво-бод-ной!

Лабиринт однажды заканчивается. Ты упираешься в стену или выходишь на долгожданный простор – не важно. Важно, что больше для тебя нет ловушек и загадок, нет запутанных ходов и медленно таящей надежды. Ты свободен. И пусть через секунду ты погибнешь… или погибнет весь мир – все это ерунда в сравнении с этими секундами свободы, когда ты находишь ответы на все свои вопросы, когда ты, наконец, ощущаешь, что живешь, а не существуешь, когда реальность открывается тебе вся, и нет больше секретов. Сейчас я получил все.

ОМОН начал действовать. По команде они развернули свою цепь и, вклинившись в толпу, рассекли ее на несколько частей, затем разные концы цепи соединились, замкнув часть толпы в кольцо. Получился хоровод голубоватой камуфляжной окраски. Из центра хоровода продолжало нестись:

– Рос-си-я бу-дет сво-бод-ной! Рос-си-я бу-дет сво-бод-ной! Рос-си-я бу-дет сво-бод-ной!

Меня оттеснили за спины ОМОНа, я потерял из виду Глеба и Быру. Продолжая выкрикивать боевой клич, я двинулся под напором толпы. Краем глаза увидел, что внутри ментовского кольца находятся какие-то школьники – почти дети. Это они продолжали кричать «Россия будет свободной!»

Картина прямо-таки сюрреалистическая: школьники и окружившие их бойцы в полной экипировке, в бронежилетах и шлемах. Как будто не было более страшных врагов у режима, чем эти дети. А, может, и действительно не было: дети олицетворяли собой будущее, и это будущее гнало лжецов с насиженных мест.

Я бросился туда. Не знаю, что на меня нашло, но захлестнувший меня порыв был, возможно, первым истинным чувством за последние годы. Я был на своем месте, там, где мне следовало и хотелось быть. Близко-близко к разгадке. Лабиринт расступился, теперь я видел Свет.

Растолкав омоновцев, я оказался внутри кольца. Практически в такт моему движению толпа снаружи двинулась на оцепление, и полицейские на короткое время потеряли контроль над ситуацией. Этого времени хватило, чтобы школьники смогли покинуть кольцо сквозь проделанный мной коридор. Помешкав еще несколько секунд, омоновцы, наконец, вновь замкнули разорванную цепь. На миг я остался один внутри кольца.

Продолжая выкрикивать боевой клич, я стоял окруженный врагами и чувствовал себя победителем, тем, кто смог разорвать круг.

Лабиринт пройден, дальше будет чистый простор. Мы будем знать, кто наши друзья, кто – враги, перестанем теряться в догадках и бояться собственной тени. Это счастье мертвых, радость истинно живых.

В следующее мгновение меня сбили с ног. Сверху навалились омоновцы сразу группой из трех человек. Мой триумф был окончен, меня встречал покрытый инеем асфальт. Но сердце мое билось часто-часто, я знал, что впредь все будет по-другому…

На меня давила масса экипированного в полный доспех бойца, кто-то второпях крутил мне руки, а я лежал, практически не сопротивляясь, ловя эти секунды настоящей жизни, ощущая эйфорию борьбы. Все равно это победа. Потому что никто никогда не станет прежним, я-то уж точно. И плевать, что все вот так заканчивается. Главное – все встало на свои места, реальность оказалась взломана силой духа, ответы на главные вопросы бытия найдены…

Матерясь, омоновцы кое-как подхватили меня за руки-за ноги и потащили к стоявшему тут же на пятачке автобусу.

В автобусе помимо меня было уже много народу – все задержанные за участие в сходе. У дверей – дабы никто не сбежал – дежурили два омоновца, водитель был из гражданских.

Снаружи площадь продолжала скандировать «Россия будет свободной!». Этот клич сотрясал морозный декабрьский воздух, вселяя надежду в сердца тех, кто ждал прихода свободы от непрекращающегося вранья и лицемерной тирании под маской демократии, от бессмысленности и отчаяния; заставлял трусливых лжецов в казенных кабинетах сжимать потными ладонями подлокотники своих кресел, хвататься за мобильные телефоны, сгоняя все больше и больше полиции на мирный сход, гарантированный народу Конституцией.