Читать книгу - "А другого глобуса у вас нет? - Михаил Вершовский"

Ну, это ладно. Мы тут все же – пока, потому как на это дело у меня будущие тома припасены – не о последних достижениях Политической Корректности рассуждать взялись. Но по части бабушек-дедушек за рулем еще одну историю – совсем небольшую – хотелось бы подкинуть. Без всякой протаскиваемой под шумок крамолы.

В городе Нью-Йорке дело было. На самом Манхэттене. Причем в самый что ни на есть час пик. Так что можете себе хотя бы теоретически этот рай представить.

Ну и вот, значит, час пик тут бурлит, народ из офисов своих прет не то что рекой, а просто-таки Ниагарой, и вдруг дорожный полицейский – гаишник ихний – видит нагло запаркованный на тротуаре автомобиль. Он, конечно, свой мотоцикл тормознул тут же. А к автомобилю тому прислонившись, некий пожилой человек стоял, семидесяти лет, по имени – как потом выяснилось – Хосе Родригес.

Гаишник ему и орет: немедленно, дескать, убери колымагу с тротуара. Хосе Родригес, конечно, перепугался и спрашивает: эту? Конечно, эту – гаишник орет. Хосе опять: а убрать кому – мне? Гаишник уже чуть не стонет. Конечно, дескать, тебе – не папе же римскому. Ну, тогда Хосе этот за руль сел и поехал.

И тут же, конечно, девять человек посшибал, поскольку поехал все по тому же тротуару, с которого движение и начал. Но на суде его, этого Хосе Родригеса, вполне справедливо оправдали. Поскольку, как выяснилось, совсем он желанием не горел за руль садиться. Все-таки Манхэттен в час пик – не самое удачное время для первой в жизни поездки за рулем. Привез-то его на место это злополучное племянник, который куда-то на пяток минут и отлучился. А тут, Хосе говорит, полицейский. Все-таки власть. Убирай, сказал, машину. Причем немедленно. Ну, Хосе говорит, раз власть велела – мне только подчиниться и оставалось.

Я эту историю рассказал вовсе не из желания над бедным американским гаишником поизгаляться. Просто по ассоциации рассказ этот возник – до того ж о разном более чем случайном народе за рулем толковали. А к гаишнику, честно говоря – ну какие такие в этой ситуации особые претензии? Манхэттен, дурдом после рабочего дня, и мужичок какой-то у запаркованной на тротуаре машины. Что ж он, гаишник этот, должен был сначала у дедушки права спросить? И, дескать, не подавишь ли ты, дедушка, не дай Бог, с десяток прохожих? Ситуация тоже ведь к политесам да к размышлениям неспешным не располагала.

Потому что народ полицейский – он как и любой другой. Ему ежели неспешно подумать дать – вполне может и к верным выводам прийти. И если такая редкая ситуация возникает, то и полицейские оказываются очень даже на высоте.

Вот вам еще одна совсем невеликая – и опять-таки дорожно-транспортная – история, в январе 1997 года приключившаяся. В городе Остин, штат Миннесота, заметили ребята из патрульной машины – из тех, что по городу круги выписывают для поддержания общего порядка – интересную картину. Возле довольно-таки обледеневшего автомобиля (а дело, повторяю, было в Миннесоте, да еще и в январе – знающих людей спросите, какая Чукотка там в такое время бывает) стоял откровенно нетрезвый гражданин. И, раскачиваясь как маятник Фуко, справлял в струях пара малую нужду прямо на дверцу несчастной машины.

Ну, ребята патрульные к нему, конечно, подрулили. Ты, говорят, это что же? А он, хоть и языком едва ворочал, но отповедь, гордого американца достойную, им с ходу дал. Моя, говорит, машина. А потому захочу, так и не только малую нужду на нее справлю, но даже и любую другую. И соответствующие документы из кармана вывалил.

Полицейские на документы глянули – точно. По бумагам получается, что и обгадить этот автомобиль он в полном праве был. Ну, взяли под козырек – да и уехали.

А уже на пару кварталов отъехав, задумались (вот что значит – время-то выкроить для интеллектуального процесса). И задались вполне логичным вопросом: отчего это пьянчуга тот так злобно и яростно собственное транспортное средство поливал? Тут один себя по лбу и хлопнул. На улице ж, говорит, минус хрен его знает сколько. А лил этот мужик не куда-нибудь, а на дверцу. Замок у него, стало быть, морозом прихватило.

Тогда– то они, полицейские, вдвоем уже сообразили, что намеревался тот алкаш в свою машину все-таки влезть. И не с тем, ясное дело, чтобы там в ней вздремнуть -а чтобы на ней же, соответственно, и уехать.

Рванули, конечно, назад – и теперь за ним, пьянчугой этим, еще и гоняться пришлось. Но, слава Богу, не успел на скоростную трассу выскочить. А то ведь от такого водителя на шоссе много у кого самая серьезная и очень большая нужда возникнуть могла бы.

Но это ладно. Это мы все же порядком отвлеклись от основной нашей темы. Развитие которой предполагает теперь движение от организованного идиотизма в сторону более или менее индивидуальных героических достижений в том же плане. Хотя, как нам не раз и не два придется убедиться, мощная фигура Организации едва ли не за каждым из них все равно просматриваться будет – а иногда так и во всей своей красе.

И вот в связи с предыдущими героями – уголовниками от политики и уголовниками просто так – мы, если помните, пытались-таки выяснить: отчего да почему, да как выбор пути жизненного состоялся, ну и все прочие обязательные в подобных случаях психолого-социологические (а как же!) экзерсисы. Так что получалось бы вполне логично под тем же углом и на интересующую нас профессию глянуть. Кто, то есть, ряды бесстрашных стражей порядка пополняет – да из каких таких соображений в них вливается. Хлеб, конечно, у социологов – надо же и им, сирым, жить как-то – впрямую не отнимая, а памятуя о нашей развеселой калейдоскопической задаче.

Ну вот хотя бы то для начала – почему все-таки вливаются? Какие такие магниты в этом деле для человека существовать могут? Помимо, ясное дело, зарплаты – которая, положа руку на сердце, не такая уж у ихнего брата завидная. Так что ежели кто по привычке на зависть настроился, то на тему бешеных полицейских миллионов указанная положительная эмоция не проходит. Ввиду этих миллионов отсутствия.

С одной стороны, понятно, что движет кандидатом желание все-таки при законе поприсутствовать. Если уж хищнические инстинкты развиты недостаточно для того, чтобы в политику подаваться, то хотя бы рядышком постоять. Хоть отраженным чтобы светом. Ну, опять-таки форма, погоны, пуговицы блестящие. Это да. Это, конечно, фактор. И то сказать, где вы видели профессионального, скажем, вора или хотя бы и грабителя банковского с кокардой воровской во лбу и в портупею затянутого? А полицейский – пожалуйста. Так что это безусловно имеет быть.

Но ведь и пистолет присовокупить следует. Который, положим, и у преступника имеется – а нередко так еще и в более передовом технологическом исполнении – но это все-таки не то. Преступник-то – он даже сам про себя знает, что и дело само его, воровское да бандитское, кругом нелегальное, и оружие тоже не из таких, чтобы им всему свету напоказ выхваляться. А полицейский – совсем другая тут опера получается. Захочет – в кобуре на поясе таскать будет, захочет – так, в руке понесет. Моя пушка, законом лично на меня выписанная. Возжелаю – в карман суну. Возжелаю – выну.

А вынуть, конечно, тянет. Потому что – как ученики многажды упомянутого хмурого доктора Фрейда твердят – пистолет есть фигура фаллическая. В некотором роде, извиняюсь за анатомические подробности, продолжение пениса, который в свою очередь есть не что иное как мужской, опять же извиняюсь, половой член. (При том, что женщин с пистолетом те же фрейдисты в том обычно обвиняют, что для них этот же ствол как бы компенсация за наличие отсутствия.)