Читать книгу - "Вся правда о Муллинерах (сборник) - Пэлем Грэнвилл Вудхауз"

— Это было не обожание.

— Было — не было, а выглядело именно обожанием.

— Все равно не было. И если на то пошло, ты-то почему являлся к ней буквально каждый вечер и пялился на нее почище меня?

— У меня была на это веская причина, — сказал Фредерик Пилчер. — Я задумал серию юмористических картинок в духе «Кота Феликса», и она должна была послужить мне моделью. Пялиться на юбку во имя Искусства, как я, совсем другое, чем пялиться на нее бессмысленно, как ты.

— Ах вот, значит, как! — сказал Джон Гуч. — Разреши втолковать тебе, что я пялился вовсе не бессмысленно. Я работаю над серией рассказов «Мадлен Монк, женщина-убийца», вот и изучал ее психологию.

Фредерик Пилчер протянул ему руку.

— Я был к тебе несправедлив, Джон, — сказал он. — Как бы то ни было, суть в том, что мы оба, видимо, порядочно вляпались. У этого типчика Макмэрдо мускулатура на редкость хорошо развита.

— Груда мышц.

— И буйный нрав.

— Более чем.

Фредерик Пилчер достал носовой платок и утер увлажнившийся лоб.

— Джон, а ты не считаешь, что все-таки мог бы полюбить Агнес Флэк?

— Нет, не считаю.

— А я слышал, что любовь часто бывает плодом брака.

— Как и самоубийство.

— В таком случае сдается мне, — сказал Фредерик Пилчер, — что один из нас обречен. Я не вижу способа отвертеться от этого матча.

— И я не вижу.

— Растущая склонность современных девушек читать пошлые журнальные рассказики меня удручает, — сказал Фредерик Пилчер сурово. — Она внушает мне тревогу. И от всего сердца желаю, чтобы вы, авторы, не кропали сказочки про мужчин, которые воюют за руку дамы сердца на поле для гольфа.

— Авторы тоже хотят есть, — сказал Джон Гуч. — Как твоя игра на данном этапе, Фредерик?

— К несчастью, улучшилась. Отработал удары по лунке.

— Мне лучше даются промежуточные. — Джон Гуч горько усмехнулся. — Как вспомню, сколько часов я убил на тренировки, даже не подозревая, что меня ждет. Как не отдать должное иронии жизни! Не купи я прошлой весной книгу Сэнди Мак-Хука, так выкидывал бы белый флаг у четвертой, много у пятой лунки.

— А теперь, очень даже вероятно, выиграешь матч на двенадцатой.

Джон Гуч болезненно вздрогнул:

— Ну, ты все-таки не способен играть так скверно.

— В пятницу буду способен.

— Ты хочешь сказать, что не будешь стараться?

— Именно.

— Ты пал настолько низко, что способен играть хуже своих возможностей?

— Вот именно.

— Пилчер, — сказал Джон Гуч ледяным тоном, — ты последний подлюга, и с самого начала ты мне очень не понравился.

Наверное, вы подумали, что после разговора, который я только что изложил, самая низкая из низких хитростей Фредерика Пилчера не удивила бы Джона Гуча. И тем не менее я ничуть не преувеличу, если скажу, что он был абсолютно ошеломлен, когда утром в пятницу тот вышел из клуба, чтобы присоединиться к нему у первой лунки.

Джон Гуч выбрался на поле спозаранку, чтобы немного попрактиковаться. Одним из наиболее вопиющих его недостатков как игрока в гольф была манера посылать мяч чуть правее, чем следовало. И ему пришло в голову, что стоит перед началом матча сделать несколько ударов по мячу и установить причину такого смещения, чтобы найти оптимальную позу, которая гарантирует его максимум. Он бил уже по третьему мячу, когда появился Фредерик Пилчер.

— Что… что… что!.. — охнул Джон Гуч.

Ибо Фредерик сменил горчичного цвета гольфы, в которых имел обыкновение оскорблять взгляды соперников и зрителей, на элегантную визитку, желтый жилет, полосатые брюки и лакированные туфли, прикрытые гетрами. Под подбородком высокий, туго накрахмаленный воротничок, а на голове цилиндр такой глянцевитый, какой можно увидеть только у игроков на бирже. Костюм явно его стеснял, однако на губах Фредерика играла ухмылка, которую он и не пытался скрыть.

— Что такое? — осведомился он.

— Зачем ты так оделся? — Джон Гуч испустил стон. — Я понял! Ты думаешь, в таком костюме тебе будет легче мазать!

— Подобная мысль приходила мне в голову, — небрежно ответил Фредерик Пилчер.

— Ты дьявол!

— Ну-ну, Джон! Разве можно так называть друга?

— Ты мне не друг.

— Жаль! — сказал Фредерик Пилчер. — А я надеялся, что ты попросишь меня быть твоим шафером. — Он вытащил клюшку из сумки и попытался размахнуться ею. — Удивительно, какую важную роль играет одежда! Ты не поверишь, как визитка стягивает плечи. У меня такое ощущение, будто я сардинка и пытаюсь поразмяться в консервной банке.

Мир расплылся в глазах Джона Гуча. Затем туман рассеялся, и он пригвоздил Фредерика Пилчера гипнотическим взглядом.

— Ты будешь играть хорошо, — произнес он, выговаривая каждое слово медленно и четко. — Ты будешь играть хорошо. Ты будешь играть хорошо. Ты…

— Прекрати! — взвизгнул Фредерик Пилчер.

— Ты будешь играть хорошо. Ты будешь…

На плечо Гуча опустилась тяжелая ладонь. На него, грозно нахмурясь, смотрел Сидни Макмэрдо.

— Без дурацкого рыцарства! — сказал Сидни Макмэрдо. — Матч будет вестись строго в духе… Какого черта вы так вырядились? — сурово вопросил он, повернувшись к Фредерику Пилчеру.

— Мне… мне надо будет поехать в Сити сразу после матча, — сказал Пилчер. — У меня не будет времени переодеться.

— Хм-м. Ну, это ваше дело. Пошли, — сказал Сидни Макмэрдо, поскрежетав зубами. — Мне велено быть рефери этого матча, и я не намерен торчать тут весь день. Бросьте жребий, кому начинать, слизняки.

Джон Гуч подбросил монетку. Фредерик Пилчер выбрал решку. Монета упала решкой вниз.

— Начинай, рептилия, — сказал Сидни Макмэрдо.

Примериваясь для удара, Джон Гуч испытал какое-то странное чувство, которое распознал не сразу. И только когда он взмахнул клюшкой