Читать книгу - "Астроном - Яков Шехтер"

– К баушке? – спросил Миша.

Драконов согласно кивнул.

– Баушка – это не просто так. Она у меня ровно рентген, насквозь видит. Так что – готовься к экзамену.

– А как готовиться?

– Да никак, – усмехнулся Драконов. – Или она тебя примет, или нет. И без объяснений. Все зависит от твоей звезды и милости Небесного Дракона.

Лицо баушки покрывали крупные, чуть не в мизинец толщиной, морщины. Волосы она прятала под серым теплым платком, плотная кофта домашней вязки свободно свисала на длинную, чуть не до земли коричневую юбку. Из-под юбки, точно волосатые морды невиданных зверей, выглядывали носки черных с серыми разводами валенок. На щеках баушки горел яркий румянец деревенской жительницы, а двигалась она легко и быстро.

– Гостя привез, Витюша? – спросила она, отворив дверь в избу.

По виду изба ничем не отличалась от кюхельбекеровской, только дух в ней стоял настоящий, живой: пахло недавно выпеченным хлебом, дымом деревянных поленьев.

– Привет, баушка, – Драконов топая, чтобы отряхнуть прилипший к подошвам снег, вошел внутрь. Миша последовал за ним. Внутри ощущение сходства с музеем усилилось. Треть избы занимала русская печка, на ее уютных выступах были аккуратно расставлены допотопного вида чугунки и кастрюли, возле подслеповатого оконца стоял деревянный, темный от старости стол, покрытый чистой скатертью, простые лавки, со звездообразными следами сучков, несколько фотографий на стенах, очевидно семейных, простенький комод, потускневшее зеркало, вот, пожалуй, и все. Ситцевая многоскладчатая занавеска отделяла угол избы, видимо, там располагалась кровать. Отражаясь в мутном зеркале, занавеска создавала иллюзию пространства, словно за желтоватой гранью стекла находилась еще одна комната. Было в избе что-то, напоминающее музей: едва неуловимый дух древности исходил от некрашеного, гладко оструганного пола, от бревенчатых, конопаченными мхом стен, от затянутого странным материалом, – слюда, бычий пузырь? – оконца.

– Проголодались?

Удивительно, кожа на бабкином лице, между глубокими морщинами выглядела совершенно гладкой и ровной, словно у девушки, бровей почти не было, но глаза под ними сверкали живо и молодо.

– Как волки! – воскликнул Виктор Иванович.

– Как драконы! – уточнил Миша.

– Драконы! – бабка улыбнулась. Зубы у нее были на месте, и от света прикрученной к стене неяркой электрической лампочки они сверкнули, будто бриллиантовые. – Ну, если как драконы, тогда раздевайтесь и мойте руки. У меня как раз шаньги поспели.

Виктор Иванович сбросил на вешалку полушубок и вышел в сени, к рукомойнику.

– Если замерзла, – крикнула вдогонку бабка, – возьми чайник с плиты.

– Не-а, – раздался из сеней голос Драконова, – не замерзла.

Миша вышел в сени. Драконов показал ему большой палец и шепнул:

– Приняла тебя баушка.

Шаньги, с желтым, словно солнце, кружком соленого творога посередине оказались безумно вкусными. Корочка хрустела на зубах, а жирный домашний творог, запекшийся в печи, тянулся, будто резиновый. За шаньгами последовал борщ из казанка с черными, закопченными боками, потом мясо из борща, круто посыпанное перцем и переложенное зубчиками чеснока.

Вместо чая бабка поднесла гостям по огромной деревянной кружке с дымящимся, шибающим в нос ароматами трав, варевом.

– Укрепляющий сбор, – пояснила она. – Летунам, вроде вас, такая настойка не даст голову потерять. И здоровью поможет.

Она пристально посмотрела на Мишу.

– Как зовут-то тебя, малец?

– Михаилом.

– Хорошее имя. А меня Авдотьей Никитичной кличут.

– Очень приятно, – вежливо сказал Миша.

– Что тебе приятно? Имя, как имя, не хужее других, и не лучше.

Драконов с любопытством наблюдал за диалогом. Миша смутился. Выход был один, он многократно отработал его с Кивой Сергеевичем и знал, что работает безотказно. Нужно было просто перевести разговор на другую тему.

– У вас тут, – он обвел глазами избу, – словно в музее Кюхельбекера. Очень похоже.

– Эту избу на тридцать лет раньше кюхельбекеровской ставили. Оттого он ту и выбрал, что новей была. Да того не учел, что Пеминовы, хозяева тогдашние, грязно ходили, и содержали его не по барскому положению.

– Вы это помните? – изумленно воскликнул Миша.

– Откудова, милый! – усмехнулась бабка Авдотья. – Стара я, конечно, но не настолько. Мне мамка сказывала, а ей баушка. Барин этот, Кюхельбекер, странный был, заполошный. По лесу один браживал, да по полям гоношился. Бывало, ночь прогуляет, а потом до вечера спит, не раздевшись, в грязных сапогах. Так здоровьишко у него и хезнуло, к концу ссылки совсем человек стаял.

– Бывают люди, – заметил Драконов, – звезда которых восходит на час, и за час этот успевают они главное, ради чего рождены и к чему предназначены. Не всякому час такой выпадает, большая он удача, редкое везение. Если не растеряется человек, не пустит фортуну свою по ветру, многого достичь может. А все оставшиеся после этого часа годы – так, пустое томление, просеянная солома.

Вот Кюхля, пик его жизни – несколько часов на Сенатской площади. Из них он в историю и шагнул. А что потом было совсем неважно. Тянул свой век, бедолага, шатаясь по лесам, и вздыхая на луну, точно побитая собака. Это большое счастье – уйти вовремя.

– Не скажи, Витек, не скажи, – ответила «баушка». – Жизнь всяко гадится над человеком, а ему еще надо – даже минуты не уступит. Хоть гадко, да сладко. Самый старый, хворый, никчемный, и тот Бога просит: – дай еще день. История дело книжное, от жизни далекое, а человеку траву мять хочется, солнышку радоваться.

– Так вы в Смолино уже сто пятьдесят лет живете? – спросил Миша.

– Куда больше. Нас еще при Петре Великом к службе приставили. Вот с тех самых пор мы тут.

– А что за служба? Мне Виктор Иванович говорил, но я не понял.

Драконов вопросительно посмотрел на «баушку».

– Мишане можно, – сказала она. – Мишаня будет молчать.

– Когда Петр Великий государство российское закладывал, – начал Драконов, – ему сообщение между городами наладить нужно было. Просторы огромные, пока гонец туда доберется, пока обратно, дело само собой кончится, и не всегда добром. Приказал он канцлеру своему, Шафирову, службу почтовую устроить. А канцлер из евреев был, крещеный, правда, но из евреев. И привез канцлер откуда-то с Востока почтовых драконов. Службу они несли исправно и хлопот с ними никаких, одно только мешало: царя за его реформы в народе и без того антихристом величали, а тут еще драконы….

В общем, пришлось государеву почту тайной сделать, пристроить к ней людей верных, поселить их обособленно. Из мест уединенных они сообщения дальше переправляли обычными гонцами. А как стали верных людей подыскивать, тут-то и выяснилось, что в России семя драконово давно обитает. Собрали их со всей державы и в службу назначили. Так с той поры и ведется. И хоть власть поменялась, но драконы любому правителю нужны, потому как дело они делают верно, и безукоризненно.