Читать книгу - "Роддом или Неотложное состояние. Кадры 48-61 - Татьяна Соломатина"

— Папа! Но тогда я перестану быть твоим ребёнком!

— Лизочка, что за глупости! Ты никогда не перестанешь быть моим ребёнком, моей девочкой, моей крошкой! Ты — всё для меня. А твой ребёнок — будет и моим ребёнком. Внуком. Я давно мечтаю о внуке. Или — внучке. Мне всё равно. Лишь бы здоровенький.

Тут отец чуть нахмурился.

— Что, папочка?! Что-то не так?

Отец и дочь всегда очень тонко чувствовали настроения друг друга.

— Ничего, солнышко, ничего. Мне пора…

Через некоторое время Лиза с отцом полетели на море. Алексей не смог — дела требовали присутствия в городе. Совсем не было времени на отдых.

Отец с дочерью прогуливались по Набережной. Приятный атласный ветер. Чудесный закат…

— Папа!..

— Да, малышка?

— Ты скоро станешь дедом!

Лизин отец просиял, схватил дочь в объятия, закружил… Как будто ей снова пять. После они побежали в ресторанчик, держась за руки. Отец заказал шампанского себе и ананасовый фреш для Лизы. Её любимый.

Официант открыл бутылку и налил отцу бокал.

— Только… Папа…

— Что?! — От беспокойства отец отставил бокал, не пригубив.

— У меня начала болеть голова.

Они с тревогой посмотрели друг на друга. Отец подавил подступающую тревогу.

— Ничего, доченька. Это пройдёт. Ты в интересном положении и… И женщины по разному его переносят. Больше отдыхай, меньше нервничай.

— Папа, голова начала болеть, как в детстве. Как у тебя в моём детстве.

Отец Лизы попытался ободряюще улыбнуться, но улыбка вышла какой-то бессильной. Тем не менее с несколько фальшивым энтузиазмом он продолжил ободрять Лизу.

— Пройдёт, малышка! Обязательно пройдёт! Только непременно обратись к врачу. Непременно!

Лиза пообещала. Конечно же она обратится к врачу. Она не враг ни себе, ни своему ребёнку.

Чем больше становился срок беременности — тем сильней у Лизы болела голова. Курирующий её акушер-гинеколог женской консультации, разумеется, направил Лизу к неврологу. Вслед за акушером-гинекологом растерялся и невролог. Дело в том, что у Лизы присутствовали симптомы всех известных ста шестидесяти цефалгий. Как будто голова болела не у одной красивой и хрупкой женщины, а разом у ста шестидесяти человек.

Лизу протащили по всем специалистам. Включая психиатров.

— Боль двусторонняя? — спрашивали у Лизы.

Она кивала.

— Сжимающего или давящего характера? — уточняли у Лизы.

Голову Лизы и сжимало и давило.

— Лёгкой, умеренной или выраженной интенсивности? — интересовались у Лизы.

— А есть выраженнее выраженной? — сквозь зубы шептала Лиза.

— Локализация болей? Орбитальная? Затылочная? Лобная? Височная? Смешанная? Интенсивней в ночное или в дневное время? Колющая? Кашлевая? Связана с сексуальной активностью? Боль по типу «укола льдинкой» или по типу «синдрома колющих ударов»? «Будильниковая» головная боль? Боль тупая после сна?

На все вопросы Лиза отвечала утвердительно. Также головные боли у Лизы сопровождались тошнотой. Присутствовала фотофобия — боязнь света. И фонофобия — боязнь шума и суеты вокруг.

Суета вокруг включала не только бесконечные вопросы врачей, но не менее бесконечные обследования.

Анализы, энцефалограммы, аппаратные исследования — всё в норме. Спиномозговая пункция — норма. Нет даже повышенного внутричерепного давления, чтобы хоть как-то объяснить головные боли. МРТ во всех режимах — норма. Обзорная, с контрастным усилением, магнитно-резонансная ангиография, МР-спектроскопия, МРТ в режиме подавления сигнала от жировой ткани, градиентное эхо, FLAIR, FIESTA, МРТ в DWI-режиме… Но даже диффузно-взвешенное изображение ничего не выявило.

Алексей свозил Лизу в НИИ нейрохирургии имени Бурденко — ничего!

Исключили опухоли головного мозга. Исключили аневризмы сосудов, инсульт, эпилепсию, менингит, энцефалиты… Исключили всё. Всё чисто! Патологии нет. А голова у Лизы болела с такой силой, что ей стало казаться, что взрывается череп и вылетают глаза. Следовательно, головные боли у Лизы были не вторичными, опосредованными. А самыми что ни на есть первичными. У Лизы была идиопатическая кластерная головная боль (что в переводе с врачебного на человеческий обозначает: «по непонятной причине голова болит так, что лучше умереть»). Идиопатическая кластерная головная боль во всех её проявлениях, включая и пароксизмальную гемикранию, известную доброму обывателю, как мигрень. Включая и новую ежедневную персистирующую головную боль. Вся линейка из МКБ^[11], касающаяся головных болей, имелась у Лизы. Не имелось только диагноза. И что было хуже отсутствия диагноза — головная боль ничем не купировалась.

Алексей, и прежде беззаветно любивший жену, теперь стал относиться к ней как к фарфоровой вазе эпохи династии Тан. Уходя, он задёргивал шторы, расставлял у постели всё необходимое — еду, воду, соки, таблетки… И уже был готов найти дилера, чтобы раздобыть жене наркоты. Предлагал нанять сиделку — Лиза категорически отказывалась. Чужой человек рядом, когда и от Алексея в затылке взрываются сверхновые? О, нет!

Как только муж уходил — Лиза звонила папе. Он тут же приезжал. И только с ним ей становилось легче. Он гладил ей руку, массировал виски. Успокаивал:

— Не плачь, малышка. От слёз только больней.

Они часами вспоминали её детство, маму. Рыбалки, походы под парусами. Лес и грибы. Поля и цветущие в пустыне ирисы и маки. Лиза засыпала под его мерные рассказы. Голос отца убаюкивал. А когда она просыпалась — папы уже не было.

Головные боли были настолько невыносимыми, что акушеры-гинекологи предлагали сделать аборт, ссылаясь на возможную извращённую форму раннего гестоза. И Алексей был с ними согласен. Он любил Лизу. А дети… Дело такое. Можно и усыновить. Или — попробовать ещё раз.

Но Лизин папа очень хотел стать дедом.

И Лиза спряталась от врачей. Всё равно от них пользы никакой. Назначают приёмы, собирают консилиумы… Только усиливают муки.

С двадцати семи до тридцати двух недель Лиза отсиживалась дома, докторов не посещая и вовсе никуда не выходя. Видясь только с отцом. И с мужем.

И вот сегодня, вернувшись с первой за день деловой встречи, Алексей застал Лизу в таком виде. И срочно привёз её в роддом. А куда ещё везти беременную женщину? Ну да.

* * *

Лиза уже пришла в себя. Раны были обработаны, повязки — должным образом наложены. Она лежала в отдельной палате. Окна были занавешены плотными жалюзи. Рядом сидел Алексей. Увидев, что жена открыла глаза, он погладил её по щеке.