Читать книгу - "Стена памяти - Энтони Дорр"

Стены и потолок нисколько не изолируют от шума, а шум в тауншипах на Кейп-Флэтс стоит неумолчный: смех, детские крики, перебранка, секс, вой вентиляторов и грохот электроинструмента. Шесть или семь раз за тот месяц, что Луво здесь ночует, он слышал хлесткий треск перестрелки. Коридоры – настоящий проходной двор, у дверей квартиры можно встретить кого угодно, от дамочек с наманикюренными ногтями и в кокетливых ожерельях до темных личностей, которые каждый вечер прямо сквозь дверь нашептывают: «Мандракс{16}, мандракс…»

Роджера дома нет. Возможно, следит за Альмой. Луво садится за стол, принимается есть соленые крекеры из пачки, заодно читая одну из книжек Роджера. Это роман о приключениях каких-то людей в Арктике. У них кончается провизия, они охотятся на тюленей, лед все тоньше, вот-вот кто-то из них провалится в ледяную воду.

Проходит полчаса, час, Роджера все нет. Луво берет из ящика стола две монеты, потом намывает над раковиной лицо и руки, со всех сторон протирает мокрым бумажным полотенцем кроссовки. Напяливает на свои разъемы в голове вязаную шапку и уезжает на автобусе в «Компаниз гарден».

К четырем часам дня он у Музея Южной Африки; не обращая внимания на подозрительные взгляды двух охранников, заходит, идет в зал палеонтологии. В витринах под стеклом здесь выставлены сотни окаменелостей, их свозят сюда со всего континента: это моллюски и черви, головоногие наутилусы, древние папоротники, трилобиты и комары, застывшие в янтаре. По соседству располагаются образцы минералов: отдельные желто-зеленые кристаллы и целые сверкающие друзы из кристаллов кварца; шеелит{17}, вульфенит{18}…

Плавающие в стекле отражения вызывают такое чувство, будто в полутьме перед Луво над экспонатами проносятся записки и картриджи, пришпиленные к стене у бабки Альмы. Кости, зубы, отпечатки лап, целые рыбины, изогнутые ребра древних рептилий… Подглядывая воспоминания Альмы, Луво наблюдал, как Гарольд возвращается из поездки по горам и пустыням Кару, как в нем кипит воодушевление, когда этот немолодой крупный мужчина взахлеб рассказывает о том, где залегают диабазы, где алевритовые песчаники, как с ними соотносятся костеносные слои и насколько трудно было туда добраться. Потом идет в гараж и, поковырявшись в камнях зубильцем, показывает Альме целые скелеты амфибий, окаменелую стрекозу, застывшую в известняке, и крошечные отверстия в затвердевшей грязи, когда-то проделанные червями. Сдвинув на лоб очки, защищающие глаза от осколков, он врывается на кухню, возбужденный, красный, пахнущий пылью, жарой и камнем, даже и тут не расставаясь с любимым посохом – и где он только раздобыл его? А посох был черного дерева, огромный, длиной почти в его рост, отделанный красным бисером по рукоятке и с набалдашником в виде резной фигурки слона.

Альму в муже все это изрядно раздражало: эта туристская палка, пыльные очки, мальчишеская горячность. На сорок пятом году их супружеской жизни, причитала Альма, ни с того ни с сего ты вдруг решил сделаться чокнутым охотником за камнями? И что теперь – забыть общих друзей, совместные прогулки?.. А собирались ведь вступить в элитный клуб, ездить в круизы по Средиземноморью! Пенсионерам, в раздражении выговаривала она Гарольду, положено стремиться к комфорту, а не шарахаться от него.

Во-первых, что Луво знает? Луво знает, что у Роджера в его засаленном и потрепанном бумажнике хранится некролог, вырезка из газеты четырехлетней давности. Ключевая фраза там такая: «Специалист по недвижимости, который стал потом охотником за динозаврами». Под некрологом черно-белая, очень зернистая фотография Гарольда Коначека.

Луво уже столько раз давали посмотреть этот некролог, что он выучил его наизусть. Шестидесятивосьмилетний пенсионер из Кейптауна, проезжая с женой по одной из заброшенных дорог нагорья Кару, остановился поискать окаменелости в обрыве, образованном дорожной выемкой, в это время у него случился сердечный приступ, и он умер. По словам жены усопшего, перед самой кончиной ему удалось найти что-то очень значительное, какую-то редкостную окаменелость пермского периода. Впоследствии в тех местах были проведены тщательные поиски, но результатов не дали.

Роджер (вы его внешность помните: бурого цвета кожа, соломенная шляпа, седая борода и похожие на гранитные надгробья зубы) рассказывал Луво, что и сам неоднократно ездил в эту пустыню, как и десятки других охотников за окаменелостями – туда даже из университета палеонтологи целой бригадой ездили. По его словам, палеонтологи приходили и к Альме домой, пытались выспрашивать, что она видела.

– Но она говорит, что ничего не помнит. Говорит, что Кару огромно, а горы и обрывы все друг на друга похожи.

Интерес увял. Все решили, что ту окаменелость уже не найти. Потом, несколькими годами позже, Роджер встретил Альму Коначек в Грин-Пойнте, когда она выходила из клиники памяти, опираясь на руку своего слуги. И начал следить за ними по всему городу.

– Это был gorgonops longifrons{19}, – сообщил Роджер подростку Луво около месяца назад, в ту первую ночь, когда взял пацана с собой в дом Альмы; у Луво это название сразу врезалось в память. – Большой такой, злобный хищник пермского периода. Если это полный скелет, он стоит сорок, а то и пятьдесят миллионов рэндов. На всяких древних тварях нынче просто помешались. Кинозвезды, финансовые магнаты. В прошлом году череп трицератопса продали с аукциона какому-то китайцу за тридцать четыре миллиона американских долларов.

Луво отрывает взгляд от стеклянной витрины. Шаги множества ног по галерее отдаются эхом. Там и сям туристы собираются кучками. Вот скелет звероящера, установленный посреди зала на гранитном постаменте, тот же самый, что Гарольд показывал Альме пятьдесят лет назад. Череп с боков уплощенный, зубастые челюсти. А когти такие, что смотреть страшно.

На табличке под ним написано: Большое Кару, возраст 260 млн лет, конец пермского периода. Луво долго стоит перед скелетом. Ему слышится голос Гарольда, фраза, которую он шептал когда-то Альме и которая сохранилась, дошла до Луво, пройдя по всем закоулкам старушечьей памяти: Это ведь и наши предки тоже, представляешь?