Читать книгу - "Возвращайтесь, доктор Калигари - Дональд Бартельми"

Спелые?

3

Гиацинтщица Энн хотела Пола, но не могла его заполучить. Тот спал с Инге в Дании.

Из окна Чарлз наблюдал за Хильдой. Та села играть под черной грушей. Она глубоко вгрызлась в черную грушу. Вкус был ни к черту, и Хильда вопросительно посмотрела на дерево. Чарлз заплакал. Он читал Бергсона.

Его удивил собственный плач, и в удивлении Чарлз решил перекусить. Ирен не было дома. В холодильнике ничего не было. Что же сделать на обед? Сходить в аптеку?

Розмари взглянула на Пола. Но, конечно же, он для меня слишком молод, подумала она.

Эдвард и Эрик встретились на улице.

Инге написала Энн следующее письмо, объясняя, почему Энн не может заполучить Пола:

Дорогая Энн -

Я глубоко тронута твоими чувствами, донесшимися до меня с корабля через наш недавний телефонный разговор. Приятно ли Черное море? Я надеюсь, и даже очень, что ты хорошо проводишь время в круизе. Круиз Мэтсона – один из моих любимых. Но так или иначе, я должна сказать тебе, что Пол сейчас глубоко погружен в любовную связь со мной, Инге Грот, очень миленькой девушкой из Копенгагена, и по этой причине не может отвечать на твои авансы, как бы очаровательны и хорошо сформулированы они ни были. Ты хорошо говоришь по телефону, стильно. Также я должна объяснить, что, если Пол и полюбит еще какую-нибудь девушку, кроме меня, то, определенно, Хильду, эту девушку из девушек. Хильда! Замечательная девушка! Конечно, вполне вероятно, он может влюбиться еще в кого-нибудь, кого пока не встретил, – но это будет не скоро, я думаю. И спасибо тебе за дополнительные гиацинты. Мы обещаем о тебе думать время от времени.

Твой друг,

Инге.

Чарлз лежал в постели со своей женой Ирен. Он дотронулся до одной из грудей, грудей Ирен. У тебя красивые груди, Ирен, сказал Чарлз. Спасибо, ответила Ирен, Чарлз.

Ховардову телеграмму Эрику так и не доставили.

Хуберт серьезно думал о рождественском подарке для Чарлза и Ирен. Что мне нужно добыть, чтобы счастье моих дорогих друзей не знало пределов? спросил он себя. Интересно, понравится ли им гамелан? А лоскутный половичок?

О, Хильда, бодро сказал Пол, я так давно не был рядом с тобой! Почему бы нам троим не сходить поужинать?

У Хуберта был назначен обед с лучшим молодым поэтом из ныне пишущих по-английски в Висконсине.

Чарлз! воскликнула Ирен. Ты голоден! И ты плакал! Твой серый жилет покрыт слезами! Позволь сделать тебе сэндвич с ветчиной и сыром. К счастью, я только что из бакалейной лавки, где купила ветчины, сыра, хлеба, латука, горчицы и бумажных салфеток. Чарлз спросил: Кстати, ты в последнее время не видела или там не слышала что-нибудь о Хуберте? Он осмотрел свой серый заплаканный жилет. Нет, и уже давно, ответила Ирен, по непонятной причине Хуберт как-то отдалился от нас в последнее время. О, Чарлз, могу ли я рассчитывать на дополнительные девяносто три доллара в месяц для нашего семейного бюджета? Мне нужна мастика, и я бы хотела подписаться на «Нэйшнл Джиографик».

Каждый месяц?

Энн смотрела поверх поручней на Черное море. Она бросила ему гиацинты, не один, а дюжину или больше. Они поплыли по черной поверхности.

– Боль не проходит. Почему Господь не поможет мне?

– Позвольте, я возьму у вас анализ мочи, – попросила медсестра.

Пол поместил свое новое шило в ящик с инструментами. Чего это Эрик присматривал себе дробовик в хозяйственной лавке?

Ирен, сказал Хуберт, я люблю тебя. Хотя я всегда боялся об этом упоминать, потому что был поставлен перед фактом твоего замужества с моим близким другом Чарлзом. Теперь и здесь, в этом театре кинохроники, я чувствую, что ты близка. Почти что в первый раз. Я чувствую интимность. Я чувствую, что, может быть, и ты любишь меня хоть немного. Получается, сказала Ирен, что это было символично – вручить мне Пола на Рождество?

Инге улыбнулась.

Розмари улыбнулась.

Энн улыбнулась.

Прощай, Инге, сказал Пол. Твоя изумительная блондинистость была изумительна, и я всегда буду помнить тебя такой. Прощай! Прощай!

Кинохроника обрисовала упадок в Эфиопии.

Ховард обналичил чек в бюро «Америкэн Экспресс». Что мне делать с этими деньгами? недоумевал он. Никакие финансы не имеют значения теперь, когда Хильда уехала в Данию.

Он вернулся в кафе в надежде, что Хильда сказала это не всерьез.

Чарлз добавил в глинтвейн вина.

Отец Генри Джексона робко думал: Ведь Генри еще слишком молод, чтобы быть анархистом, не так ли?

Положи пустые банки из-под «Шлитца» там в углу, у горна, Генри, сказал Пол. И спасибо, что одолжил свой грузовичок в эту холодину. Хотя, я думаю, тебе надо поторопиться с шипованной резиной, я слышал, снегопады начнутся в этом регионе очень скоро. Глубокий снег.

Ховард – Хильде: Я не боюсь того, что ты не понимаешь меня, я боюсь, что хорошо понимаешь. В этом случае, я думаю, меня посетят грезы.

Куда ты идешь с этим дробовиком, Эрик? спросил Хуберт.

Фактически невозможно читать книги Джоэла С. Голдсмита о единстве жизни и не становиться лучше, Эрик, сказала Розмари.

Эрик, убери дробовик изо рта! закричала Ирен.

Эрик!

4

О, Хуберт, зачем ты дал мне этого проклятого ребенка? То есть Пола? Знал ли ты, что он вырастет?

Французские просторы (просторы Франции) покрывала золотистая трава. Я ищу бар, сказали они, что называется «Корова на крыше» или как-то в этом роде.

Инге роскошно потянула левую и правую руки. Ты принес мне столько великолепного счастья, Пол, что, хотя ты скоро уйдешь еще раз пообщаться с Хильдой, девчонкой на все-превсе времена, мне все равно приятно быть в этой замечательной датской постели рядом с тобой. Ты не хочешь поговорить о феноменологической редукции? Или ты хочешь булочку?

Эдвард взвесил Кореша на глазок.

В банке? спросила себя Розмари.

Я решила, Чарлз, поехать на Виргинские острова с Хубертом. Ты не против? С тех пор, как его дела на рынке радикально улучшились, я чувствую, он нуждается в легком отдыхе под золотистым солнышком. О'кей?

Капитан черноморского патрульного катера сказал: Гиацинты?

Новая черная груша неуклонно тянулась к небесам из могилы, из того самого места, где раньше росла старая черная груша.

Он недоумевал, то ли завернуть это, как подарок, то ли просто преподнести Чарлзу и Ирен в коробке. Он не мог решить. Он решил выпить. Пока Хуберт пил водку-мартини, оно заплакало. Наверно, я делаю коктейли слишком крепкими?

Снега Монреаля сгрудились перед красным «рэм-блером». Пол и Хильда обнялись. Что есть замечательно? думали они. Они подумали, что ответ может читаться в их глазах или в перемешанном дыханье, но не были уверены. Может, всё иллюзия.