Читать книгу - "Собрание сочинений в 9 тт. Том 7 - Уильям Фолкнер"

Нельзя наказывать человека за то, что он побил противника вчетверо сильнее его. Что ж я потом скажу там, в Теннесси, где мы оба живем, не говоря уж о его дяде, о том, которого провалили шесть лет назад на выборах в губернаторы; сейчас он личный помощник Брагга и заглядывает ему через плечо всякий раз, когда тот вскрывает депешу или берется за перо. А я еще стараюсь выигрывать сражения! Но не могу. Из-за какой-то девчонки, из-за какой-то незамужней молодой особы, которая в общем ничего против него не имеет, если не считать того, что, к несчастью, он спас ее от шайки неприятелей при таких обстоятельствах, о которых все, кроме нее, постарались бы поскорее забыть, а она, видите ли, не желает слышать его фамилию! Ведь теперь, какое сражение ни начну, я должен думать о капризах двадцатидвухлетнего сопляка, прошу прощения! А если ему снова взбредет в голову затеять какую-нибудь вылазку, когда он подобьет на это хотя бы двоих солдат в серых мундирах?

Он замолчал и поглядел на бабушку.

— Ну? — спросил он.

— Вот в том-то и дело, — сказала бабушка. — Что «ну», мистер Форрест?

— Надо покончить со всей этой белибердой. Как я вам сказал, я отправил этого юнца под арест и даже приставил к нему часового со штыком. Но с этой стороны затруднений не будет. Вчера утром я считал, что он спятил. Но, похоже, с тех пор, как начальник полиции его посадил, он маленько очухался и понял, что я все еще считаю себя его командиром, даже если он так не считает. Поэтому теперь нужно, чтобы вы на нее прикрикнули. И как следует прикрикнули. Сейчас. Вы же ее бабка. Она живет в вашем доме. И похоже на то, что ей еще долго придется тут жить, прежде чем она сможет вернуться в Мемфис к своему дядюшке или кто там числит себя ее опекуном. Поэтому стукните кулаком, и все. Заставьте ее. Мистер Миллард сделал бы это, если бы он был здесь. И я даже знаю когда. Он бы два дня назад это сделал.

Бабушка дождалась, пока он кончит. Она стояла, скрестив на груди руки и держа себя за оба локтя.

— И это все, что от меня требуется? — спросила она.

— Да, — сказал генерал Форрест. — Если поначалу она не пожелает вас слушать, может, я, как его командир…

Бабушка даже не произнесла «ха». И даже меня не послала. Она даже не вышла в переднюю, чтобы кого-нибудь позвать. Она сама пошла наверх, а мы стояли, и я надеялся, что теперь она, может, принесет и лютню; я думал, что, будь я на месте генерала Форреста, я вернулся бы к себе, привез кузена Филиппа, заставил бы его сидеть в библиотеке чуть не до самого ужина и слушать, как кузина Мелисандра играет на лютне и поет. Тогда можно будет увозить кузена Филиппа обратно и кончать войну без всякой помехи.

Лютню она не принесла. Только привела кузину Мелисандру. Они вошли, и бабушка стала в сторонку, снова скрестив руки и держа себя за локти.

— Вот она, — сказала бабушка. — Говорите… Это мистер Бедфорд Форрест, — сообщила она кузине Мелисандре. — Говорите, — сказала она генералу.

Но он не успел ничего сказать. Когда кузина Мелисандра к нам приехала, она пробовала читать нам с Ринго вслух. Было это не бог весть что. То есть это было не так уж плохо, хотя речь там почти всегда шла о дамах, которые выглядывают в окно и на чем-то играют (может, даже на лютне), в то время как кто-то где-то воюет. Все дело в том, как она читала. Когда бабушка объяснила, что вот это — мистер Форрест, лицо кузины Мелисандры сделалось точно таким, каким бывал ее голос, когда она нам читала. Войдя в библиотеку, она сделала два шага и присела, приподняв кринолин.

— Ах, генерал Форрест, — сказала она, — я знакома с одним из его сослуживцев. Не будет ли генерал Форрест так любезен ему передать самые искренние пожелания воинской славы и успеха в любви от той, кто никогда больше его не увидит?

Потом она снова присела, подхватив кринолин, поднялась, сделала два шага назад, повернулась и вышла.

Немного погодя, бабушка спросила:

— Ну как, мистер Форрест?

Генерал Форрест закашлялся. Он отвел полу сюртука, другую руку сунул в карман с таким видом, будто собирался вытащить по крайней мере мушкет, однако вынул оттуда только платок и долго в него кашлял. Платок был не особенно чистый. Он был похож на тот, которым кузен Филипп позавчера в беседке обмахивал пыль со своего мундира. Потом генерал спрятал платок. Он тоже не сказал: «Ха!»

— Могу я выехать на дорогу к Холли-Бранч, минуя Джефферсон? — спросил он.

Тут вступила в дело бабушка.

— Открой бюро, — приказала она. — Вынь чистый лист бумаги.

Я вынул. Помню, как я стоял у одного края бюро, а генерал Форрест — у другого, и как мы следили за уверенными движениями бабушки, державшей в руке перо; она водила им достаточно быстро и не очень долго: бабушка не любила тратить много времени на слова, устные или письменные. Правда, я не читал тогда этой бумаги, я увидел ее позже, когда она висела в рамочке под стеклом над камином кузины Мелисандры и кузена Филиппа, — тонкий, ровный, наклонный почерк бабушки и размашистая подпись генерала Форреста, которая сама по себе напоминала мощную кавалерийскую атаку.

«Лейтенант Ф. С. Клозет, 4-й роты. Теннессийского кавалерийского полка, которому в этот день было присвоено внеочередное звание генерал-майора, пал в бою с врагом.

В связи с чем лейтенантом 4-й роты Теннессийского кавалерийского полка назначается Филипп Сен-Жюст Кло.

Генерал Н. Б. Форрест».

Тогда я этого не видел. Генерал Форрест взял бумагу.

— А теперь мне нужен этот бой, — сказал он. — Дай-ка, сынок, еще лист.

Я положил на стол еще один лист бумаги.

— Какой бой? — спросила бабушка.

— Чтобы доложить о нем Джонсону, — сказал он. — Черт возьми, мисс Рози, неужели даже вы не можете понять, что, хоть я и простой смертный и тоже могу ошибаться, я все же пытаюсь командовать войском, соблюдая твердо установленные правила, как бы глупо они ни выглядели на взгляд умников со стороны?

— Ладно, — сказала бабушка. — У вас был бой. Я сама его видела.

— И я тоже, — сказал генерал Форрест. — Ха! Бой у Сарториса.

— Нет, — сказала бабушка, — не возле моего дома.

— Стреляли у ручья, — сказал я.

— У какого ручья?

Я ему рассказал. Ручей протекал через выгон и назывался Ураганным, но даже белые