Читать книгу - "Мои печальные победы - Станислав Куняев"

Народ, когда-то бросивший отчизну

ее пустыни, реки и холмы,

о ней, обетованной, правит тризны,

о ней глядит несбыточные сны.

Но что же делать, если не хватило

у предков силы родину спасти

иль мужества со славой лечь в могилы,

иную жизнь в легендах обрести?

Кто виноват, что не ушли в подполье

в печальном приснопамятном году,

что зубы стиснув не перемололи,

как наша Русь монгольскую орду?

Кто виноват, что в мелких, униженьях

как тяжкий сон тянулись времена,

что на изобретеньях и прозреньях

тень первородной слабости видна?

И нас без вас, и вас без нас убудет,

но, отвергая всех сомнений рать,

я так скажу: что быть должно – да будет,

вам есть, где жить, а нам где умирать!

Помнишь, что было дальше? Стихотворение могло пройти цензуру и вскоре было опубликовано в моем гослитовском «Избранном», но тогда ты взял в руку беспощадное редакторское стило и на полях стихотворения начертал суровую резолюцию: «Снять! В. Сорокин». Я сохранил этот листок в своем архиве. Не хотел я вспоминать эту историю в двухтомнике своих воспоминаний, но сейчас ты вынудил меня рассказать все до конца. Что было – то было. И в заключение – еще об одном событии.

Весной 2002 года в Армавирском государственном педагогическом институте в течение нескольких дней проходила научная конференция под длинным названием: «Наследие В. В. Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии». На конференцию съехались около ста сотрудников, аспирантов и студентов из Краснодара, Ставрополя, Калуги, Твери, Волгограда, Тюмени, Кузнецка, Тольятти, Славянска-на-Кубани, города Горячий Ключ, а также из Украины, Узбекистана, Кореи и Китая. Темы докладов, отражающих различные стороны творчества Кожинова, были разнообразны: «Срединный русский литературовед и мыслитель – опыт прочтения книги В. Кожинова о Тютчеве», «Семейная хроника С. Т. Аксакова в осмыслении Кожинова», «Осмысление В. Кожиновым голосов автора и персонажей в творчестве В. И. Белова», «В. Кожинов о беллетристике и моде в литературе»… И подобного рода исследований были десятки, из них участники конференции даже сумели составить и издать, хотя и небольшим тиражом (100 экз.), настоящий двухтомник, ставший как бы скромным памятником Кожинову-педагогу. Все авторы – настоящие русские (а не русскоязычные!) интеллигенты. А конференция эта с той поры стала ежегодной.

Завидная судьба – остаться жить после смерти в исследованиях, спорах, поисках истины своих учеников, которых он так естественно и незаметно воспитывал и образовывал на протяжении нескольких десятилетий чуть ли не на всем литературном пространстве страны в ее советском масштабе, если вспомнить его связи с Грузией, Арменией, Абхазией.

Вот так-то, Валентин Васильевич, а ты придумал для Вадима какой-то «путь одиночества»…

Если помнишь, когда мы прощались с Вадимом, то обширный зал в ИМЛИ был переполнен. Слова благодарности Вадиму за яркую подвижническую жизнь произнесли Петр Палиевский, Владимир Крупин, Феликс Кузнецов, Игорь Шафаревич, Леонид Бородин, Валерий Ганичев и я. Дай Бог, чтобы над нами подобные слова были сказаны. До сих пор в «Наш современник», членом редколлегии которого много лет был Вадим вместе с тобой, идут письма читателей, почитателей, учеников Кожинова, раскрывающие все новые стороны его разнообразной деятельности во славу русской культуры и русской истории. Путь его жизни – это путь к Родине, к ее сыновьям и дочерям, а не в одиночество, как в наивной полемической запальчивости показалось тебе. На вечере, посвященном его памяти (2002 г.), Большой зал ЦДЛ был переполнен, люди стояли вдоль стен целых три часа. Воспоминания об «архивном», «скучном» да еще и «русскоязычном» – с такими чувствами и терпеньем слушать не будут…

…Пишу я тебе сейчас ответ, сидя в родной Калуге, и время от времени включаю российское («настоящее!») радио и слышу по нему «настоящую поэзию». Позавчера слушал стихи Сапгира, вчера – Гандлевского, сегодня какого-то Пригова вперемешку с выступлениями Андрея Дементьева и Бенедикта Сарнова. Ни Передреева, ни Тряпкина, ни Рубцова, ни Юрия Кузнецова, ни тебя, ни себя не услышал. Не «настоящие», значит, мы поэты. Сижу и думаю: как нам Вадима не хватает, чтобы он шуганул всю эту шушеру. Нам с тобой заниматься этой борьбой – нет времени: оба мы на важных должностях, ты тратишь силы на развенчание Кожинова, а я на его защиту. Так и живем.

А автограф моего стихотворения с твоей резолюцией «Снять! В. Сорокин» теперь могу подарить тебе на память, он мне уже не нужен.

P. S. Потом мы с Валентином Сорокиным встретились, объяснились, и он – отдаю ему должное – мужественно признался, что, так пристрастно оценив судьбу и книги В. Кожинова, был не прав… Слава богу, все по-русски разрешилось… Вроде бы я опять победил – и опять почувствовал, сколько печали в этой победе…

2004 г.