Читать книгу - "Харассмент - Кира Ярмыш"

Инга едва не плакала от умиления и раскаяния. Она даже не подозревала, что всколыхнула такую важную проблему, что было так много женщин, понимавших ее. И все они сочувствовали ей, в то время как сама Инга, раньше читая подобные признания, испытывала только равнодушие, а то и злорадство. Теперь ей хотелось повиниться перед каждой, очистить душу и стать еще более достойной восхищения. Поддержка делала Ингу мягкой и особенно сентиментальной. Даже то, что в офисе никто явно не торопился вставать на ее сторону, сейчас не злило Ингу, а только печалило. Да, это тяжкая ноша – говорить правду. Она делает человека одиноким. Но Инга была не просто сильна – она видела, как важна ее правда для других людей, поэтому обязана была идти до конца.

Собравшись с духом, она написала продюсеру Татьяне. Чего ждать, если она была согласна еще утром? Блеск софитов в воображении Инги, однако, померк. Ей больше не хотелось просто красоваться на экране, ей хотелось стать символом перемен. Инга почти с воодушевлением думала, что интервью обернется для нее окончательным отчуждением в офисе, новыми оскорбительными комментариями – их изрядную порцию она прочитала под каждым сочувственным постом. В своем подвижническом рвении она была готова и на это. Она намеревалась совершить настоящий, исторического масштаба подвиг, и перспектива принести себя в жертву на глазах у публики казалась даже более радужной, чем грядущая слава звезды ютуба.

Вечером она встретилась с Антоном, но быстро поняла, что напрасно: прошедший день принес ей столько сильных переживаний, что на хорошее настроение не осталось сил. Инга апатично помешивала трубочкой лед в стакане и слушала, как Антон болтает о своем. Он выглядел таким беспечным, что к Ингиной утомленности добавилась досада. Мог бы наконец обратить внимание на то, что она ведет себя тише обычного. Она удивлялась, как это он до сих пор не наткнулся на ее пост – может, не сидит в фейсбуке? – но хотя Ингу это должно было радовать, ее это возмущало, как неопровержимое доказательство того, что на самом деле она ему безразлична. Когда Антон наконец спросил, не случилось ли что-то, Инга назло буркнула «нет». Разговор дальше не клеился. Антон смутился и пытался ее развеселить, Инга холодно отвергала его старания, через полчаса заявила, что устала и отправляется домой спать. Отрывисто чмокнув Антона в щеку, Инга уехала на такси, хотя идти до дома пешком ей было двадцать минут.

На следующий день Ингу вызвали к Кантемирову. Начитавшись очередных сообщений с поддержкой, она приказала себе не волноваться и смело отправилась в его кабинет. Он располагался на самом верхнем этаже и был огромен – тут отлично поместилась бы целая квартира. За все то время, что Инга работала в компании, она заходила в этот кабинет только однажды, когда привела журналиста на интервью, но задержалась не дольше нескольких секунд. Илья, который должен был присутствовать при разговоре, тут же мягко выпроводил ее и закрыл дверь.

Одна стена здесь тоже была стеклянной (все та же обязательная демократичность), сквозь нее виднелась приемная. Вторую до самого потолка занимали книжные стеллажи, укомплектованные штабелями книг. Корешки были в основном бордового и зеленого цвета, с золотыми надписями. Инга гадала, есть ли среди этих книг хоть одна, которую в самом деле читали, или все они были куплены для украшения. В дальнем конце кабинета стоял исполинский кантемировский стол, в лаковой поверхности которого отражалось небо. Небо же и занимало собой еще одну стену, представлявшую собой сплошное окно. Инга немного обомлела, когда только вошла, – первое, что она увидела, была беспредельная голубизна. Только когда она сделала несколько шагов по ковру, внизу показались сверкающие дома и река, по которой плыл катер. Отсюда река казалась гладкой, как полотно, на котором плывущий катер оставляет затяжку.

Помимо Кантемирова, в кабинете было еще два человека: начальники юридической службы и отдела кадров. Они сидели по бокам от Кантемирова, а по другую сторону стола, в паре шагов, стоял одинокий стул. Инга поняла, что он предназначается ей, и безропотно села, тесно сжав колени и сцепив руки. Ей вспомнились клипы, где девушки приходят на прослушивание и танцуют перед комиссией унылых старичков.

– Инга, нам бы хотелось понять, что произошло, – бесстрастно начал Кантемиров.

У него была большая голова, казавшаяся еще больше из-за густых, крупно вьющихся волос, бороды и пышных усов. Борода и усы были совершенно седые. Размеренный голос и монументальная внешность придавали ему сходство с богом из детской Библии.

Инга плотнее сцепила ладони.

– Мой начальник Илья Бурматов вынудил меня вступить с ним в отношения, а когда я решила их закончить, стал угрожать мне. Сказал, что добьется, чтобы все возможности в компании для меня были закрыты.

– Вынудил? – переспросила начальница отдела кадров.

Инга прежде видела ее один раз, когда подписывала договор, и совершенно не помнила, как ее зовут. Сейчас она ей не понравилась. В отличие от Кантемирова, у начальницы было обеспокоенное недружелюбное лицо с плотно сжатыми губами. Она держала между пальцами ручку и делала движение, как будто постукивает ею. Стука, однако, не раздавалось, потому что ручка не касалась стола.

– Вынудил, – твердо сказала Инга. – Я никогда не хотела заводить с ним никакие романтические отношения.

– Вы знаете, что отношения между сотрудниками запрещены уставом компании?

– Знаю. Но повторяю, я этого решения не принимала.

– Ну как же не принимали, – медленно проговорил Кантемиров. – В вашем посте написано, что вы несколько месяцев встречались с Бурматовым. Даже если изначально вы не хотели, что-то же заставляло вас продолжать.

– Если меня что-то и заставляло, так он сам, Бурматов, – нетерпеливо сказала Инга. Она разжала руки и провела ими по коленям. – Как вы себе представляете отношения начальника и подчиненного? Я только вышла на работу, Бурматов казался мне недосягаемой величиной. Да я боялась ему слово наперекор сказать. Он к тому же то не давал мне прохода, то игнорировал. Это же все классическая манипуляция. И я ей поддалась – ничего хорошего в этом нет, но поймите, я боялась, что он меня уволит. И продолжала бояться еще несколько месяцев. Так что это столько длилось вовсе не потому, что я была в восторге. Просто собиралась с силами, чтобы уйти.

– Инга Александровна, у нас тут ваша зарплатная ведомость, – сказала кадровичка и подтолкнула в центр стола какие-то листы. Кантемиров и юрист склонились над ними, словно видели впервые, хотя Инга не сомневалась, что они внимательно изучили всё до ее прихода. – Вы у нас работаете десять месяцев, и за это время ваша зарплата выросла дважды – сразу после испытательного срока, а потом еще раз. Кроме того, вас премировали больше всех в вашем отделе. Это как-то связано с вашими отношениями с Ильей Борисовичем?

Инга усмехнулась.

– Мне было бы интересно послушать, что скажет на это Илья Борисович, – ядовито сказала она. – Если вы намекаете на то, что я требовала у него повышения зарплаты под предлогом наших отношений, то это неправда. Я о таком даже не заикалась. Наоборот.