Читать книгу - "Философы с большой дороги - Тибор Фишер"

отбивал головой, но, как бы то ни было, полиции не удавалось открыть счет.

Мафию здорово выручал вратарь, чьи навыки отступали на второй план по

сравнению с его габаритами. То был мужик под два метра ростом и примерно

столько же в обхвате. Прямую атаку на ворота он предупреждал заранее,

надвигаясь всей тушей на тех, кто вышел на позицию для удара или еще только

к ней приближается, и нанося смельчакам сокрушительный удар головой – по

большей части в лицо. Назначался пенальти, полицейские в очередной раз

промахивались, а последующие их попытки атаковать вновь наталкивались на

жесткий стиль вратаря.

Чем больше они промахивались, тем меньше оставалось у них шансов

открыть счет, и все же мяч лишь раз пять помаячил на чужой половине поля,

уверенно возвращаясь на облюбованный им пятачок – в штрафную площадку,

поближе к воротам преступного сообщества.

Наблюдать за зрителями на этом матче было куда интереснее, чем за

игрой. Право слово, что за удовольствие ходить на футбол, особенно на такой

футбол, если нельзя оттянуться и распоясаться по полной, ругательски

ругаясь, насколько хватает глотки. Определить, кто за кого болел, не было

никакой возможности: зрители самовыражались напропалую, мало считаясь с тем,

что происходит на поле. Игроков осыпали отборной руганью. Ругань

сопровождалась каскадом на редкость выразительных жестов. На месте

футболистов я бы, бросив игру, раззявив рот, смотрел на трибуны: там

развертывалось соревнование типа «кто лучше покроет бранью ближнего

своего».

В какой-то момент Юпп, как обычно, ни слова сказавшись, куда-то исчез,

чтобы столь же неожиданно возникнуть, протягивая мне какую-то спортивную

форму.

– Что это? Зачем? – удивился я.

– Пришлось сплутовать, – пожал плечами Юпп. – Переоденься и сядь на

скамейку запасных.

Я как-то не понял, зачем мне туда садиться. С уст моих слетело что-то

типа «не имею склонности...», но слух Юппа отказывался

воспринимать возражения. Я с недоверием потрогал принесенную форму. На ней

красовалась эмблема с изображением Гермеса – известная (или неизвестная -

для кого как) отсылка к богу-покровителю совершаемых втайне сделок,

воровства и бизнеса.

Время проникнуть в суть вещей

Меня вдруг осеняет, что искушенный вор мало чем отличается от

искушенного мыслителя: он должен хорошо знать, что почем и что из этого

может получиться. И тут озарение покинуло Эдди Гроббса.

Футбольный матч 1.3

Я признался Юберу, что лет сорок как минимум не подходил к мячу. Он же

настаивал, что делается это исключительно ради того, чтобы доказать всем и

каждому: Философ – вот он, на поле (при этом он не сморгнув глазом принялся

в моем присутствии доказывать какому-то типу, что в свое время я зарабатывал

на жизнь выступлениями за профессиональный футбольный клуб!). Как

дух-хранитель у какого-нибудь племени зулусов.

– Мы должны быть здесь, понимаешь!

– Но мы же и так здесь, – упирался я.

– Здесь – значит на поле, – почти взмолился Юпп. – Я бы сам вышел

играть, но по мне же видно, что толку от меня – ноль!

– По мне – тоже! – Несмотря на то что конечностей у меня было вдвое

больше, чем у Юппа, я вряд ли обладал одной десятой его живости и энергии;

когда бы речь шла о том, кто выстоит в поединке, где удары наносятся

головой, я бы без колебаний поставил на Юппа – против любого

профессионального футболиста. За минувшие десять лет я ни разу не развивал

скорость больше двух миль в час; когда я последний раз попробовал

пробежаться за автобусом, то едва потом оклемался (это кончилось тяжелейшим

приступом).

Самая экстремальная физическая нагрузка, которую я могу себе позволить,

– извлечение пробки из горлышка при помощи штопора; даже развлечениям,

связанным со скольжением трубчатого тела в туннеле, я предаюсь в стиле

выброшенного на берег кита.

Развязка

Почему Юпп, не первый день со мной знакомый и отлично знавший, что я

совершил несколько самых коротких поездок на такси за всю историю

человечества, – почему Юпп тем не менее счел разумным посадить меня на

скамейку запасных, это мой рассудок понять отказывался.

Однако я натянул на себя форму и сел где было сказано. До конца матча

оставалось несколько минут, счет был ноль – ноль – лучшего Мафия не могла и

желать.

Я сидел и размышлял, что меня почти угораздило попасть в ситуацию, в

которой я менее всего хотел бы быть. Среди всех тягот и горестей зрелого

возраста, на мой взгляд, есть и свои преимущества. И одно из них заключается

в том, что никто уже не заставит тебя выйти на грязное поле, где

полным-полно крутых ребят, одержимых желанием сбить тебя с ног.

Покуда я сидел, погруженный в свои мысли, к скамейке, ковыляя,

приблизился один из игроков, всем видом демонстрируя, что его правая нога

что-то засбоила и резвости от нее теперь ждать не приходится. Наглый

пройдоха, в расцвете сил...

– Ладно, толстый англичашка, давай-ка ты! – скомандовал тренер или

распорядитель, ткнув меня большим пальцем под ребра. – Продемонстрируй-ка,

на что ты способен!

Я было кивнул на двух верзил, сидевших со мной бок о бок, и жестом

показал на свои ноги, в обычных ботинках, вместо подобающей обувки. Но этот

тип вновь ткнул в меня пальцем, восприняв мои возражения не как страстный

отказ, а как чистой воды желание покобениться. Я перехватил умоляющий взгляд

Юбера. Если бы он сейчас попросил меня, я бы мог отказаться, но он этого не

сделал – и отказаться я не мог.

Пожав плечами, я выкатился на поле, пытаясь напустить на себя вид,