Читать книгу - "Президент Московии. Невероятная история в четырех частях - Александр Яблонский"

– О’кей, Модернизация…

– Это слово знакомо…

– Плавная, но решительная модернизация. Без нас она не мыслима. Сейчас не время для амбиций и прочее. Вы сами знаете. Обещайте любые варианты. Он – Президент, вы – Премьер. Вы – Президент, он – Премьер с делегированием ему властных полномочий, как в парламентской республике.

– Ты оборзел?

– Извините. Это вы не врубились. Обещания это одно, а…

– Понял.

– И временное делегирование это не окончательная передача. Короче, он – прогресс, вы – стабильность.

– Он может не явиться на мой вызов.

– Ни в коем случае. Никаких вызовов. Доверительная беседа.

– Ты с ума сошел. Чтобы я к нему на поклон. Да я к Патриарху на поклон не хожу, к себе вызываю, он как миленький…

– На нейтральной территории, по случаю…

– Какому случаю?

– Э-эээ… Вот День Великой Русской поэзии грядет. Вся страна готовится. Он будет обязательно. Не может маломальский русский политический деятель, тем более Претендент, не возложить венка к могиле великого русского поэта.

– Языкова?

– Нет, Языков был великим русским в прошлом году. В этом – Алексей Кольцов.

– А в будущем годе кто?

– Пока Хомяков намечен. Но до будущего надо ещё дожить.

– Так… Это первый шаг. А второй?

– Если не пройдет первый, надо будет выигрывать выборы.

– Как?

– Поработаем. Есть о. Фиофилакт с его дружинами. Пора их в дело пустить по-настоящему, без баловства у посольств. Поручите это мне. Выиграем.

– Сможешь найти с ним общий язык?

– Для вас – смогу.

– Ну, давай, напрягись. Сможешь победить, всё прощу. Крови будет, боюсь, чрезмерно…

– Не думаю. Наши китайские друзья обещали 53-градус-ную гаоляновку по себестоимости продать. Составы уже формируются у новой границы. Я этот вопрос провентилировал с их Комиссаром. И надо проверить, жив ли ещё главный начальник Счетного департамента Выборкома. Он умел правильно считать. Если помер, найдем другого. Математики ещё остались. Да и Проша Косопузов имеется.

– Да, он с головой. Дерзай Сева, дерзай. Так, гляди, до главы Администрации додерзаешься.

– Куда уж мне. На пенсию пора. Спасибо за доверие. – Хорьков поклонился в пояс, как и подобает по этикету, и вышел. «Как же. Простишь ты, сука. В народе правильно говорят: всё, что женщина прощает, она тебе ещё припомнит. А наш – хуже бабы».

* * *

Мне ли, молодцу

Разудалому,

Зиму-зимскую

Жить за печкою…

– раскатилося по необъятным просторам Родины, и проснулся народ в радостном недоумении: неужто опять День Великой Русской поэзии нагрянул, самый расчудесный день после выборов Единодушных. «Глянь, Марфуша, ещё один годик с копыт сбрыкнулся. Как и не бывало! Надевай обнову – сарафан справный, сегодня всех за Стену пущают, будет гарное гулянье простонародное!». И потекли людские реки к городам и коттеджам, что за Стеной разместились, и открыты были все ворота, и встречали дорогих гостей дружинники, в кафтаны стрелецкие по случаю Праздника Великого одетые, дружинники те – воины о. Фиофилакта – Отца и Пастыря духовного, защитники Отечества и Веры Православной, и радовалась паства широте души своих правителей, разуму их чуткому, настрою поэтическому… Из всех праздников Великого Искусства – Музыки Народной, Архитектуры Храмовой аль Прозы Христианской – праздник Великой Русской поэзии – самый значительный есть. Пытался Величайший Кинорежиссер Всех Времен объявить главным праздником Искусств праздник Кинема патриотического, но дали ему – забулдыге – по рукам: не имай, хватит, нахапал всяких Омаров и Ветвей Липовых, весь бюджет московитский на эти хреновины истощил. Будя. Наш Гарант не дремлет, поперек батьки не лезь!

За Стеной совсем парадайс устроился. На каждом углу – лари расписные, продавцы петушки разноцветные продают – всего 7 фэней такой леденец стоит, а ежели три сразу берешь, то всего-навсего 2 цзяо. Нет юаней – не беда, при ларях обменные пункты стоят – меняй свои деревянные и наслаждайся. А петушки те и малинового, и ярко-желтого, и горчичного цвета и запаха имеются, и с водочкой «ханжой», как в народе пшеничную ханшину прозвали, и с травкой дурманящей, и просто с пивком ячменным, хорошо!

Каждый продавец вежливый такой, улыбается, и громко, справно читает Вторую песню Лихача Кудрявича:

В золотое время

Хмелем кудри вьются…

Сам Главный ассенизатор страны Гена-сан Опарышищенко, древний соратник Отца Народов, предписал труженикам торговли и общественных интимных кабинетов во избежание инфекций или вражеского отравления кавказским вином при массовых сборищах эту песню читать, а кто умом слабоват, тот может и «Царство мысли»:

Горит огнем и вечной мыслью солнце;

Осенены все той же тайной думой,

Блистают звезды в беспредельном небе;

И одинокий, молчаливый месяц

Глядит на нашу землю светлым оком.

… Хорошие стихи… Чернышев помнил их с детства… Ну почему всё засрать надо? Даже Кольцова. Что он им плохого сделал? Почему для управления фирмой или захудалой компанией долго ищут высокообразованного, сертифицированного, проваренного в десятках интервью специалиста, а для управления государством годится всенародно избранный недоумок? Господи, это я о ком?! – Не о самом ли себе!

…А праздник растекается по сердцам, чтобы собраться на главных площадях городов и коттеджей. Всюду есть главная площадь, а в центре ее – лобное место, а над лобным местом – огромная стеклянная пирамида, внутри которой – такой же стеклянный лифт поднимает к вершине оной участников действа – будь жертва аль палач, аль поэт. Раззудись плечо…

Вот и фанфары зафанфарили. В великой столице великой страны начался чудный праздник очищения души. Затихло море голов, как отрубило, и зазвучало: «С той, непоколебимо, как Россия» – торжественные звуки Гимна Великому Городу, и под звуки эти поплыл вверх лифт с Президентом в мантии кровавого цвета с лиловым подбоем. Началось действо.

… Не люблю высоту. Всегда голова начинает кружиться. Хоть поручень поставили бы, не догадаются ведь… Итак, поехало. Сначала две руки над головой, вчерась повторяли, ладони развернул, хорошо, ветер, черт его побери, сдуть может, ага, вот и поручни, можно чуть животом опереться, красная лампочка, открыл рот, пошла фонограмма:

Надо мною буря выла,

Гром по небу грохотал…

– вот и жертва коленопреклонённая. Обхватила колени – говорили вчерась не сжимать, дура, так и гробануться можно…

Но не пал я от страданий