Читать книгу - "Пламенеющий воздух - Борис Евсеев"

Кончалась басня так:

Но басенных — не избежать плетей:

Та без руки. Пердун же — без м…дей!

Савва, хохоча, читал басню мне, хотел прочесть и Ниточке. Я его удержал. Но Савва все равно повеселился всласть, через каждые полминуты вскрикивая:

— Ну сине-пипочный! Ну отродье кобылятьевское! На кого пасть разинул… Но мы своих в обиду не даем. Мы своих…

Тут Савва врал. Эдмундыча-то он рассчитал! Было так.

Эдмундыч на Савву все-таки стукнул. Насчет Республики Парагвай в России. Ему не поверили. Или не захотели поверить. Савва узнал («Делегатура жонду» и «Сюрте женераль»). Позвал Эдмундыча. Выложил пакетик денег. Весело глядя на старика, сказал:

— Было бы тебе через трактир «Стукачевский» доносить. Может, они подмогнули б. А так… Обделался ты, Эдмундыч, обделался, старикашечка!..

В Романове меж тем наступила золотая пора.

Пора всего романовского.

Разочаровавшись в эфире и эфирном ветре как желательном в городском хозяйстве подспорье, направив в Академию наук письмо с подписями 11 000 жителей с требованием полного запрещения такого ветра в Романове и мало-помалу теряя надежду стать первой леди Варяжской Руси, мадам Бузлова решила все в России сделать романовским.

Была все-таки отправлена телеграмма Никите Михалкову. И, по слухам, Никита Сергеевич стал в Романов не спеша собираться.

Не кино снимать! Получать почетную приставку: Романовский. Но тут даже не в Михалкове было дело. А в том, что кроме романовской овцы, романовской булки и лодки-романовки, с подачи мадам Бузловой называть романовским стали все!

Романовский ледокол и Северный романовский морской путь. Романовский сахар и романовский торф, романовский мотор и романовский рынок, романовский джип и романовский маринованный баклажан, романовские кенгуру и романовские летучие мыши…

Савва Лукич за последние два дня еще сильней разбогател.

Он решил заказать для Ниточки золотую, покрытую телесной тканью руку в Израиле.

— И ни отличит никто, уж вы мне поверьте, Нина Иванна!

Но мы с Ниточкой дружно отказались. Лукич никак не мог понять почему. Мы не объясняли, только посмеивались и переглядывались. Тут Лукич уронил слезу и пошел умываться.

По дороге он совершил покупку (мы с Ниточкой это хорошо слышали) одной иностранной газеты.

— Это газета «Пидерасьон»? — спрашивал Савва, включив громкую связь.

— Не-а.

— А какая?

— А хрен его знает!

— А почему по-русски говорите?

— Так купили нас уже…

— Передайте тому, кто купил, что я вас вместе с ним покупаю! И название гадкое смените мне быстро!

— Уи, месье, уи!.. «Нон-пидерасьон» — вас устроит?

— Тут еще надо думать, — буркнул Савва. — Мне бы чего-нибудь эфирненького…

Савва уехал по делам, а к нам неожиданно влезла без мыла добрая Леля.

Леля несколько дней подряд пыталась убедить Савву, в том, что она моя мать. Даже прибавила себе двадцать лет. Но Куроцап Лелю раскусил быстро…

Войдя, она стала распекать меня за научную нерадивость и пристально вглядывалась в Ниточку.

— А ты, мать, похорошела, — с раздражением сказала Леля. — С чего бы это?

— Да все с того же, — ответила Ниточка и, напирая великолепной и при этом едва прикрытой грудью на Лелю, выставила ее вон.

«Парк советского периода» так и оставался пока в Романове. Москва не выделяла территорию для его размещения. Несмотря на то, что русский пернач обещал отвалить за такое выделение три миллиарда долларов.

И! Состоялись, наконец, похороны Ромы Петрова.