Читать книгу - "Джандо - Роман Канушкин"

В то же время радостный Маккенрой гнал «мицубиси-паджеро» прочь от маньяты гордых масайских воинов, прочь от этих зловещих и таинственных гор, навстречу огромному солнцу, поднявшемуся над восточным краем соленой пустыни Чалби.

Все, точка! Маккенрой закончил свои дела в буше, он выполнил возложенные на него поручения и теперь возвращался в Мир Городов. В мир консервированных продуктов, каменных улиц и электронных средств коммуникации, в мир, где бы по достоинству оценили проделанную им работу и где только выигрышные цифры и могли иметь смысл. Все — точка. Шесть выигрышных цифр были у него в кармане, и ему следовало поспешить. До сегодняшнего вечера он должен был успеть заполнить карточку «телелотто». Он должен попасть в любой ближайший город, где имелись бы эти самые электронные средства коммуникации, и заполнить карточку. Маккенрой знал, что автомобиль мистера Норберта довольно быстро доставит его до Транскенийского шоссе и там он уже может добраться до какого-нибудь более или менее приличного городка, где принимают карточки предстоящей телеигры. Все же шоу— это прекрасная вещь. Это то, что досталось цивилизации в наследство от древних времен в наиболее чистом виде. И нет ничего лучше телевизионного шоу, особенно когда предстоящий результат ты создал сам. Маккенрой вдруг подумал, что он чувствует себя режиссером Очень Большого Шоу, за которым он будет с улыбкой наблюдать, а потом просто закончит спектакль, соберет игральные фишки и бросит их себе в карман.

Маккенрой, все еще продолжая улыбаться, сладко потянулся за рулем… И тогда он это увидел.

Мганга Ольчемьири ничего не знал о черной волне уязвленной гордости, впервые прожегшей сердце Зеделлы пару месяцев назад. И он ничего не знал о мистере Райдере, закованном в броню цинизма и равнодушия и преподавшем Зеделле неплохой урок. Он знал лишь об огромном страшном чудовище — Заклинании Черного Op-койота, повисшем сейчас над горными долинами. Но совсем не это должны были увидеть белые люди, когда рассеется утренний туман, выпавший в их глазах. Совсем не это. Прелестная белая мемсаиб, носящая имя, которое предки Ольчемьири давали своим дочерям, продолжала похищать сердца. Но она была обманута. Быть может, она даже не знала, что с ней происходит. Она не знала, что демон ночи Кишарре уже положил руку на ее глаза и сейчас рука демона тянется к ее сердцу.

Если бы Ольчемьири был сыном каменных городов, он бы понял, кем иногда становятся прелестные молодые девушки, когда их сильно обидят. Если судьба преподносит им жестокие и несправедливые шутки. Люди каменных городов называли таких девушек стервами. Люди каменных городов были уверены, что такие красавицы играли в беспощадные игры, никогда не приносящие им удовлетворения и покоя, и в итоге сами погибали под обломками созданных ими катастроф. Да, быть может, красавицы иногда становятся стервами. А быть может, их окружает слишком много трусов. Люди каменных городов не понимали, что единственное, что нужно таким девушкам, — это самая обычная любовь.

Но Ольчемьири был сыном буша. Он видел, что Зеделла могла похищать сердца и что каким-то странным образом ее сила увеличивалась. Он ничего не знал о черной волне уязвленной гордости. Но сразу же, как только увидел Зеделлу, он почувствовал ее силу и понял, что они чем-то похожи. Ольчемьири был мгангой и тоже мог забирать сердца, но он приводил их на горящую ослепительными снегами вершину горы Кения, в Дом Мвене-Ньяге, и только так его соплеменники могли общаться со своим Великим Божеством. Зеделла же уже похитила множество сердец, но она хранила у себя их обломки. И это было очень опасно для нее и очень хорошо для демона. Своими смотрящими сквозь ночь глазами Кишарре мог видеть дорогу к ее сердцу.

Ольчемьири был в замешательстве. Ее отец сказал, что Зеделла — дочь водопада, и мганга верил ему. Он чувствовал дикую силу воды, но не знал, что за духи направляют эти падающие потоки. Вода в буше давала жизнь, но вода могла и забирать жизнь. Ольчемьири был в замешательстве. Он видел, что прелестная мемсаиб отличается от других белых девушек. Но в первую же встречу, когда она появилась в одежде, так поразившей мужчин, готовых из-за нее сражаться со львом и друг с другом, мганга почувствовал, что Зеделла открыта для Кишарре. Зеделла уже похитила множество сердец, и расплатой за это могло стать лишь ее собственное. И Ольчемьири видел, как к этому трепетному и изнывающему в безнадежных поисках любви сердцу уже протянулась черная рука демона ночи. Зеделла была открыта для Кишарре, и, не зная того, она вела к нему все похищенные ею сердца.

Так думал он в день, когда в первый раз увидел Зеделлу. Но с тех пор уже многое изменилось. Потому что Ольчемьири знал: под тугой повязкой из бинтов на левой руке девушки нет никакой раны. Если только не говорить о ее раненом сердце. Мганга Ольчемьири знал, что скрывается под тугой повязкой из бинтов.

Йорген Маклавски снова думал о Петре Кнауэр, благодаря которой он оказался в Кении. Он вспоминал, как поразил известных кенийских охотников, высокомерно поглядывающих на новичка, когда с первого же выстрела снял стремительного эфиопского бекаса. Да, Йорген Маклавски умел стрелять и довольно скоро заделался одним из самых модных и высокооплачиваемых проводников сафари. Потому что еще он умел ладить с людьми и хранить их секреты. Он неоднократно оказывался невольным свидетелем вещей, которые лучше бы сохранить в тайне. И некоторые из его клиентов готовы были платить за это любые деньги. Но Йорген Маклавски мог увеличить сумму, оговоренную контрактом, только в случае непредвиденных расходов. А неожиданная трусость кого-нибудь из клиентов, их тайные страсти и страхи, их холеные красавицы жены, каждодневно разрушающие собственными руками эти зачастую и без того довольно хрупкие и нервные семьи, к подобным расходам не относились. И Йорген весьма корректно, а порой и дружелюбно, если оказавшийся в двойственном положении был в общем-то неплохим парнем, давал понять, что он не репортер светской хроники и что проблема исчерпана. И ему были благодарны, и многие хотели воспользоваться его услугами снова, быть может, чтобы доказать сероглазому охотнику и самим себе, что с поры неудачи все изменилось и теперь ситуация под контролем. Йоргена рекомендовали друзьям как великолепного профессионала, умеющего держать язык за зубами. И вряд ли кто-нибудь догадывался, что его просто не интересовали чужие тайны и после сафари он выбрасывал их, как отстрелянные гильзы.

А эфиопский бекас, эта маленькая и быстрая птичка, был его первой добычей в Африке, первым живым существом, чье стремительное движение он прервал в этой новой для него части мира. Йорген не знал, обладает ли он шестым чувством, но почему-то всегда в минуту опасности как предостережение приходило воспоминание о Петре Кнауэр и о маленьком эфиопском бекасе, чья простреленная и еще теплая грудка стала его своеобразным пропуском в буш. Поэтому Йорген не очень удивился, услышав тихий голос Ольчемьири:

— Мзее Йорген, надо приготовить ваши ружья. На нас хотят напасть.