Читать книгу - "В центре Вселенной - Андреас Штайнхёфель"

Сколько еще ты намерен сидеть сложа руки, утопая в жалости к себе?

Поправляйся.

Медленно, сантиметр за сантиметром моя голова появляется на поверхности.

В четверг поздно вечером, когда Глэсс все еще на работе, а Диана давным-давно у Коры, раздается звонок в дверь. Я выбегаю из комнаты и слетаю вниз по ступенькам в глупой надежде, что это Николас вернулся на день раньше обещанного.

Мне в лицо ударяет порыв холодного ветра. На пороге стоит парень примерно моих лет, одетый в черные брюки и такое же темное пальто. Его лицо настолько бледное, что почти сливается со снегом, сверкающим за его спиной. На щеках – едва заметные веснушки, схлынувшие зимой. Не могу сказать, что он рыжий – скорее рыжеватый, коротко стриженный, но ресницы и брови у него светлые, почти прозрачные. Все это делает его лицо почти по-девчоночьи нежным. И, видимо, настолько же скромным – сразу же чудится, что, стой он на этом пороге на сто лет раньше, он бы застенчиво мял шляпу в руках.

– Здравствуйте.

– И вам того же.

– Здесь… Здесь же живет Диана, верно?

– В том числе.

– Могу я… Ты ведь меня помнишь, нет?

Я призадумываюсь. Теперь я практически уверен, что встречал его раньше, но не могу отыскать в своей памяти ситуации, в которой всплывало бы это бледное лицо, и потому качаю головой.

– Я здесь раньше жил. Ну, не в вашем доме, разумеется, – быстро добавляет он и кивает в сторону реки. – В городе, на другом берегу.

Он смотрит на меня, слегка приоткрыв рот, в ожидании, что я вспомню. Но нет. Тогда он засовывает правую руку в карман и что-то достает.

Перочинный нож.

Я с шумом вдыхаю воздух – больше от удивления, нежели от испуга. Только один человек на свете мог бы протягивать мне его. Наверное, я бы узнал его и без этого, но тогда его волосы были еще длиннее, топорщились ежиком, а лицо было круглым, как у каждого ребенка подобного возраста.

– Ты тот, кто ударил Диану тогда ножом… Там, у Боль… На реке, – обескураженно произношу я.

Он кивает и снова убирает его в карман. Тогда, вытащив лезвие из раны, Диана бросила его в реку. Наверное, он вернулся за ним позже. Его чистые, светло-зеленые глаза выжидающе смотрят на меня. Когда он являлся ко мне во сне, вонзая нож в Дианину плоть, которая распадалась, как мякоть переспелого фрукта, я много раз пытался заглянуть в них. Ребенком я пытался отыскать в них злобу, злонамеренность, если такое возможно. Но даже во сне все было не так просто: я помню, как он замер, колеблясь, прежде чем напасть на нее, и его нерешительность была видна по тому, как он движется, но еще сильнее – по его глазам. Потом этот эпизод стерся из моей памяти. После того как они с Обломком покинули город, я почти не вспоминал о них. Они стали призраками прошлого, заслоненными тенью, которую наши с сестрой силуэты, гигантские и величественные, отбрасывали на мир.

– Чего ты хочешь?

– Увидеть твою сестру.

– Для чего?

– Чтобы извиниться перед ней.

Я не могу сдержать смех.

– Так вовремя?

Он снова опускает взгляд. Должно быть, ему дорогого стоило снова показаться нам на глаза.

– Заходи, а то вмерзнешь в землю, – я провожаю его на кухню.

Глэсс еще утром протопила печь, и в комнате все еще тепло. Я разворашиваю тлеющую золу и подбрасываю еще дров, дую на теплящиеся угли до появления первых язычков пламени. Так и не сняв пальто, парень присел к столу и осматривается по сторонам.

– Ну и как?

– Что – как?

– Все так, как ты и ожидал? Ведьмина хижина?

Он расслабляется. Кажется, будто жар из печки отогрел его. Когда он смеется, у него проступают ямочки на щеках.